Острый носок начищенного до зеркального блеска сапога больно ткнулся мне в ребра.
— Тебя ждут друзья и наш любезный доктор Менгер, — генерал ухмыльнулся. — Им всем не терпится поскорей заключить тебя в объятия!
Ноги у меня подкашивались и заплетались, однако я без посторонней помощи вскарабкался по бесконечным раскачивающимся лестницам, спеша поскорее покинуть это затхлое царство страха и смерти.
В лицо ударил горячий ветер, а с небес нещадно жарило полуденное солнце. Ухватившись за раскаленные поручни, я повис над фальшбортом, с наслаждением глядя на проплывающие мимо холмы, покрытые колышущимся морем трав, и на кувыркающихся в лазурной вышине диких голубей.
Все произошедшее казалось мне страшным сном, от которого я, наконец, сумел пробудиться.
— Джонни! — Сет Кипман подставил мне плечо, и встревожено заглянул в глаза. — Выглядишь ты паршиво, будто бы только что с того света вернулся!
— Может и так, — я попытался улыбнуться.
— Отведу-ка я тебя в лазарет, — траппер нахмурился. — Доктор Менгер быстро поставит тебя на ноги! Он, говорят, лечил даже самого мистера Линкольна!
Снующие по палубе матросы поглядывали на нас с любопытством, не выказывая никакой враждебности.
Высоко над головой из закопченной трубы валил черный дым, на стройных мачтах развевались разноцветные флажки, а под подрагивающей палубой мерно гудели паровые двигатели.
Мы прошли мимо огромной бронированной башни, с торчащими наружу жерлами семидесятифунтовок Армстронга, поднялись на ют, и постучали в железную дверь, испещренную рядами заклепок.
— Господин Кифман! — высунувшийся наружу мужчина говорил с легким акцентом. — Заходите скорее, я хочу осмотреть вашего товарища немедленно!
Доктор Менгер был невысок и худощав. Лицо у него было морщинистое и бледное, как у человека, который редко выходит из дома на улицу.
— Ну-ка, молодой человек, присаживайтесь на кушетку, и снимайте поскорее рубаху, — доктор улыбнулся. — Не бойтесь, больно не будет!
Я только хмыкнул в ответ, осматриваясь по сторонам. Болью меня теперь трудно было напугать.
В отличие от темной каморки бокора, находившейся в самом чреве корабля, лазарет был хорошо освещен. Свет проникал в каюту через круглые иллюминаторы, запиравшиеся при необходимости откинутыми вниз бронированными ставнями.
Пол и стены были выкрашены белой матовой краской, вытертой ногами больных возле входа в каюту и рядом с лежанкой.
На дальней стене висела карта мира, а чуть поодаль высились застекленные шкафы из красного дерева, забитые книгами, и массивный стол, заваленный бумагами.
Левая часть каюты, судя по всему, служила доктору кабинетом. Возле мягкого кресла, стоящего в углу, притулился маленький столик, заставленный початыми пузатыми бутылками, а из-за подлокотника, обитого замызганным плюшем, выглядывал гриф виолончели.
В правой части каюты, мебели не было. Я уселся на одинокую металлическую кушетку, и с любопытством принялся разглядывать шкафы из толстого голубоватого стекла, заставленные разноцветными склянками в проволочных креплениях.
Шкафы возвышались до самого потолка, сквозь который наружу уходили прикрепленные к ним металлические трубы.
— Ну-с, посмотрим, что с вами сделали эти варвары! — доктор насадил на свой горбатый нос очки, в золотой оправе, и склонился над моим затылком.
Я почувствовал осторожное прикосновение холодных пальцев, раздвигающих слипшиеся от крови волосы.
— Не волнуйтесь, мистер Кифман, наложим пару швов, и все будет в порядке, — доктор приподнял очки на лоб, делая шаг назад. — Ваша рана, внушала мне куда большие опасения.
Траппер пренебрежительно фыркнул.
— Благодаря травам, которые для меня смешал Пятнистый Олень, все заживает как на собаке!
Доктор Менгер нахмурился и покачал головой.
— Я бы на вашем месте не слишком доверял, знахарским зельям, — его губы сжались, превращаясь в тонкую бесцветную полоску. — Я вас умоляю, не забывайте принимать порошки, что я вам прописал. Если начнется инфекция, вам останется лишь один путь, в трюмы, к мистеру Смиту!
Одно упоминание о черном колдуне заставило меня задрожать. Как могло случиться, что на одном корабле одновременно оказались и образованный европейский врач, и страшный африканский бокор? Какие еще тайны таились в недрах «Геркулеса»? Что же задумал генерал Форрест? Какую игру он вел? Вопросы множились с каждой секундой, однако ответов я пока не мог найти.
— Пойду-ка я прогуляюсь, — траппер похлопал меня по плечу. — А ты слушайся доктора, Джонни. Он знает, что делает.
Когда дверь за Сетом Кипманом захлопнулась, доктор Менгер громко вздохнул.
— Знаете, молодой человек, что я ненавижу больше всего на свете?
Я пожал плечами.
— Людское невежество! — доктор горестно всплеснул руками. — Причем это касается не только невеж вроде мистера Кифмана, но и сильных мира сего, которые должны служить для всех остальных людей примером прогрессивного мышления и широты взглядов!
Доктор Менгер указал на шкафы забитые книгами, и на длинные ряды пробирок, наполненных разноцветными жидкостями.
— Чтобы приготовить эти лекарства, лучшие умы человечества потратили долгие годы, — указательным пальцем доктор поправил очки. — В этих пробирках последние достижения современной медицины, о которой ваши знахари даже не слыхивали! В этих пробирках, людской гений! В этих пробирках, простите меня за пафос, будущее человечества!
Я поежился и попытался незаметно отодвинуться подальше от лекаря, который, судя по всему, был так же одержим, как и африканский колдун.
— Я лечил самого Вильгельма первого, германского императора! Я спас от ампутации ноги Отто фон Бисмарка, которые он обморозил в России на медвежьей охоте! Я вытащил с того света президента Линкольна, когда он заразился оспой! Я — один из лучших умов своего времени, должен выслушивать тирады невежественного траппера, о травках, которые смешал для него Пятнистый Лось! — доктор Менгер гневно вперился взглядом в дверь, за которой скрылся Кипман.
— Пятнистый Олень, — пробормотал я, осторожно спускаясь с кушетки.
— Лось, олень, какая разница, — доктор раздраженно отмахнулся. — А куда это вы собрались, молодой человек? Я с вами еще не закончил.
Тихонько вздохнув, я вновь взгромоздился на кушетку.
— И вот, я здесь, — доктор вздохнул, принимаясь мокрой губкой стирать запекшуюся кровь с моего затылка. — Я здесь, один. Без помощников, без учеников, все вынужден делать сам! Даже масло в лампы заправляю сам! Будь проклята вся эта секретность!
Доктор продолжал что-то бубнить себе под нос, ковыряясь у меня в затылке изогнутой иголкой, но я уже не обращал никакого внимания на его слова.
Слишком уж много секретов сплелось вокруг этого корабля, и я решил, во что бы то ни стало распутать этот клубок!
— Неужели вам делали прививку от оспы? — ноготь доктора неожиданно ткнулся мне в руку. — Как интересно!
Я уставился на несколько темных пятнышек на своем плече и кивнул.
— Да, это мама настояла. Мы всей семьей получили прививки с форте Паунд, — я даже заулыбался, вспоминая, как боялись уколов мои братья и сестры. — Именно это нас всех и спасло во время Великой Эпидемии.
Доктор Менгер просиял.
— Вот, видите! Чудеса современной науки! — его голос вновь приобрел менторское звучание. — А что бы вы делали без вакцины господина Еннера? Помогли бы вам шаманские травки и наговоры?
Отложив в сторону иглу, доктор аккуратно обрезал нитку, и отступил, любуясь проделанной работой.
— Я согласился отправиться в это путешествие, чтобы лично собрать материалы для своего научного труда, — на лице мистера Менгера появилось мечтательная полуулыбка. — Это будет новый «Флорентийский кодекс», только он будет подписан не монахом францисканцем, а самим Густавом Менгером, профессором Берлинского и Кельнского университетов!