— Тогда остановите все это, — я неохотно опустил лопату.
— Слишком поздно, — полковник покачал головой. — Этого безумца уже ничто не остановит.
Священник привстал на цыпочки, чтобы его всем хорошо было видно.
— Я предостерегал вас, братья мои, что Сатана будет посылать своих слуг к нам, чтобы устрашать и искушать нас! Узрите же одно из нечистых созданий, скрывающееся под личиной твари божьей!
Преподобный Джонс указал факелом на умертвие.
— Слуги Сатаны повсюду, братья мои! — глаза преподобного выпучились, а из уголка рта потекла слюна. — Но мы, как паладины создателя нашего, уничтожим их всех! Благослови же и сохрани нас Господь!
Факел полетел в загон, и умертвие вспыхнуло, как сухой листок. Огонь тут же взлетел под самый потолок, поджигая парусиновую крышу и стропила.
Люди, распихивая друг друга, с воплями бросились наружу, оставив преподобного Джонса и мистера Конноли наедине.
Палатка быстро наполнилась едким дымом, от которого запершило в горле и защипало глаза.
— Пойдемте, преподобный, — закричал полковник. — Иначе все тут зажаримся!
Мистер Конноли бросил последний, исполненный ненависти взгляд на священника, подхватил на руки плачущего сынишку и выбежал на улицу.
Преподобный Джонс гордо вскинул подбородок и прижал библию к груди. Позади него стоял несчастный Шон объятый пламенем, и безразлично жевал горящие опилки.
Утром я нашел мистера Конноли на пепелище. Солдаты быстро потушили пожар, однако из имущества спасти ничего не удалось.
Перепачканный золой великан копался в грязи, выуживая то, что оказалось огню не «по зубам».
— Зачем это вам, — сказал я, рассматривая покореженную лампу, лопату без черенка, помятый эмалированный ночной горшок, лежащие в сторонке на земле. — Проще купить все новое.
— Упрямый ирландец, — усмехнулся Шеймус. Этим утром толстяк был наряжен в дорожное платье, а в кобурах на поясе у него красовались два револьвера.
Мистер Конноли сплюнул себе под ноги, и, ругаясь, вытащил из грязи обгорелый саквояж.
— Мальчонка будет плакать, — сказал он, вытряхивая на землю пепел, которым был набит саквояж. — В этом портфеле было все, что осталось от его матери. Письма, фотографии, все сгорело!
— Чертов священник! — прошипел Шеймус. — Был бы я с вами вчера ночью, пристрелил бы его как собаку!
Мистер Конноли покачал головой.
— Я сам виноват, — сказал он. — Не надо было оставлять палатку без присмотра.
Саквояж, кувыркнувшись в воздухе, приземлился на кучу обгорелого хлама.
— К черту все! — руки здоровяка безвольно повисли.
— Неважнецкое начало, — шепнул мне на ухо Шеймус. — Посмотрим, как оно дальше обернется.
Выбравшись из грязи, мистер Конноли вытер руки о брюки.
— Полковник Фергюсон приглашает нас сегодня на обед, — сказал он. — Он муж сестры моей покойной жены и мой деловой партнер, так что я не смог ему отказать.
— А я тоже должен идти? — Шеймус удивленно вскинул брови. — У меня уже есть кое-какие планы на сегодняшний вечер.
— Речь будет идти о нашем предприятии, — сказал мистер Конноли. — Так что на этот раз ваше присутствие обязательно!
Толстый ирландец возмущенно засопел, он явно не привык, чтобы с ним обращались подобным образом.
— Не дуйся, Шеймус, — сказал я. — Я вот больше трех лет просидел у Фергюсона под замком. Ты себе и представить не можешь, как я мечтаю его увидеть!
Толстяк заулыбался, поглаживая рукоятки своих пистолетов.
— Сочувствую, парень, сочувствую! — глазки Шеймуса хитро блеснули. — Зато теперь у тебя появился шанс поквитаться с мерзавцем! А я помогу тебе опустошить его запасы спиртного!
Мистер Конноли достал из кармана брюк кошелек, и протянул мне две сто долларовые банкноты.
— Купи себе лошадь и оружие, — сказал он. — Я хочу выехать до темноты, сразу после обеда.
— До темноты? — Шеймус горестно вздохнул. — А я заплатил за номер аж до пятницы!
Здоровяк нас уже не слушал. Сунув кошелек в карман, он вновь принялся за раскопки, бормоча себе что-то под нос.
— Мне наша затея нравится все меньше и меньше, — толстяк покачал головой. — Ну что, пойдем, прокутим твои двести долларов?
Я стряхнул потную ладонь ирландца со своего плеча и усмехнулся.
— В таком количестве виски можно будет утопить тебя вместе с лошадью!
— Так мы же не все пропьем, там есть еще и девочки! — Шеймус мечтательно закатил глаза. — Есть даже две ирландки! У них кожа белая как молоко, а волосы красные, как пожар!
— Пойдем, покажешь мне, где торгуют лошадьми, — сказал я. — Если деньги останутся, так и быть навестим твоих красоток!
Шеймус подозрительно прищурился.
— Ты думаешь, что девчонки стоят дешево?
— А ты думаешь, что я не умею торговаться? — парировал я.
Огромный черный скакун смерил нас с Шеймусом презрительным взглядом и громко заржал.
— Это великолепный конь, — торговец гордо выпятил грудь. — Он принадлежал самому генералу Ли!
Торговец лошадьми походил на отставного сержанта. Выправка у него была что надо, а на крупах лошадей стояли армейские клейма.
— Генералу Ли? — присвистнул Шеймус. — Как же он у вас оказался?
— Это длинная история, — вздохнул торговец. — Можно сказать, что он достался мне по наследству.
Я протянул к коню руку и пошевелил пальцами. Животное насторожило уши и отступило назад.
— Генерал Ли купил этого великолепного скакуна в шестьдесят первом у генерала Джеба Стюарта за двести долларов! Они вместе прошли всю войну, и вот, теперь он стоит перед вами, живой свидетель великих событий, боевой товарищ великих людей!
— И сколько же вы хотите, за эту легенду? — усмехнулся Шеймус.
— Двести долларов! — ответил торговец, не моргнув глазом.
— За Путешественника генерала Ли было бы не жаль отдать такие деньги, — кивнул я. — Ему, правда, уже должно бы быть лет десять, а вашему красавцу лет пять от силы.
Торговец удивленно вскинул брови.
— Или это не Путешественник? — я подошел к жулику поближе. — Наверно это Люси Лонг? Именно ее генерал Стюарт подарил генералу Ли в шестьдесят втором?
У торговца постепенно начали выпучиваться глаза из орбит.
— Если это Люси Лонг, то почему я вижу у нее под хвостом пару здоровенных яиц? — спросил я, делая еще шаг вперед, так что торговцу пришлось попятиться.
— Может это я что-то напутал, — пробормотал он, отступая назад.
— Двести долларов! — засмеялся Шеймус.
— Сто пятьдесят! — быстро поправил его торговец. — Я сказал сто пятьдесят!
— Путешественник был серой масти, — добавил я. — Я своими глазами видел, как он сломал генералу Ли обе руки при второй битве за Булл Ран.
Торговец разинул рот и тяжело задышал.
— Сто долларов, господа! — пробормотал он. — Это почти даром!
— Такой подарок нам и даром не нужен! — отрезал Шеймус и уважительно посмотрел на меня.
— Покажи-ка ты нам лучше вон тех аппалуза! — я показал пальцем на изящных пятнистых лошадок стоящих в дальнем углу загона.
Торговец тут же оживился, и на его лице вновь расцвела улыбка.
— О, прекрасный выбор! — залопотал он. — Это несравненные скакуны, из последней партии, что мы приобрели непосредственно у индейцев нес-персе, перед Большой Индейской войной!
Мальчик конюх поспешно подвел к нам лошадок. Оба скакуна были в отличной форме. Мускулы плавно перекатываются под лоснящейся шкурой, а полосатые копыта касаются земли с такой легкостью и изяществом, что животное кажется невесомым.
Я протянул скакуну, что покрупнее, яблоко. Он осторожно взял его с ладони своими пятнистыми губами и тихонько заржал.
— Это очень дорогие кони, — торопливо забормотал торговец. — Глядите, у них стоит оригинальное клеймо нес-персе!
Я больше не обращал на назойливую болтовню никакого внимания.