Поднявшись на высокий холм, я увидел на другом берегу реки небольшой опрятный городок, окруженный высокой стеной, ряды причалов, вытащенные на берег лодки и закопченный пароходик с длинной трубой и огромными гребными колесами.
Вдоль берега ползли упряжки, волокущие тяжелые пушки, да блестели штыки на ружьях запыленных усталых солдат.
Перебравшись вплавь через реку, я достал из сумки брюки, рубашку, жилет и помятый Стетсон. Появляться в городке в набедренной повязке и мокасинах было бы с моей стороны, по меньшей мере, не осторожно.
Повязав шейный платок, и расправив поля шляпы, я устроился в небольшой лощинке, дожидаясь вечера. Издалека доносился лай собак, гудки парохода, и звуки музыки.
Как же давно я не слышал такой музыки! Подложив кулак под голову, я устремил взгляд на противоположный берег реки, где начинались владения индейцев. Музыка, которую я слышал в течении долгих месяцев была совсем другой. Это была музыка ветра, шевелящего древесные кроны, это был вой волков, щебетание птиц, и рокот водных потоков. Здесь, я ничего подобного не слышал. На этом берегу реки даже птицы молчали.
Высоко в небе блеснул солнечный зайчик, и черная тень на мгновенье заслонила солнце. Я прикрыл глаза рукой и задрал голову вверх. Вереница длинных сигарообразных аэростатов пересекала реку, направляясь к индейским территориям.
Мне почему-то стало очень грустно. Маленькая Птица был прав, белый человек был как болезнь, от которой нет лекарства. Неукротимый, глупый — белый человек…
В форт Чула я въехал в сумерках, обогнув поселение с обратной стороны. Часовой на воротах скользнул по мне равнодушным взглядом, и мимоходом коснулся пальцем полей шляпы. Кивнув в ответ, я пришпорил Маленькую Стрелу и чинно въехал в город, согласно традиции направляясь к ближайшему бару.
Салун оказался битком набит солдатами. Пристроившись у самого конца стойки, я опрокинул стаканчик сильно разбавленного виски и поймал запыхавшегося хозяина за рукав.
— Что за переполох? — спросил я, сделав кислую мину и кивая на солдат. — Это из-за них ты так безбожно разбавляешь виски?
— Дьявол их забери! — бармен нервно выдернул руку и машинально пригладил растрепанную шевелюру. — Ты что не слышал? Чертовы краснорожие спалили Фри-Сити! Камня на камне от него не оставили!
Мой сосед, толстый детина с револьвером на бедре громко фыркнул.
— Давно пора! — его поросячьи глазки задорно сверкнули. — Пусть теперь попробуют заговорить о мирных переговорах! Мы им быстро покажем, кто тут хозяин!
Я не спеша вышел из салуна, перешел улицу, и толкнув застекленную дверь скобяной лавки, вошел в сумрачное помещение.
— Почтовое отделение в другом конце улицы, — пояснил мне румяный весельчак хозяин, снимая с полки крепкие деревянные коробки, с откидными крышками на медных петлях. — С вас два доллара!
Расплатившись, я сунул покупки подмышку и вернулся к коновязи, возле которой меня дожидался Маленькая Стрела и вьючная лошадь.
— Эй, парень, это твой аппалуза? — рослый кавалерист при сабле и лейтенантских погонах остановил меня, преградив дорогу ручищей в желтой потертой перчатке.
— Мой, — кивнул я, нутром предчувствуя нехорошее.
— Гляди-ка, даже клеймо нес-персе имеется, — лейтенант ухмыльнулся. — Чистокровная лошадка!
Я кивнул и попытался бочком протиснуться мимо военного.
— Мне кажется, — лейтенант дохнул на меня перегаром. — Что этот скакун для тебя слишком хорош!
Одна огромная рука вцепилась в поводья Маленькой Стрелы, а вторая сжалась в кулак, намереваясь, судя по всему, приложить меня промеж глаз.
— Брось, Вуд, полковник ни за что не позволит тебе пересесть на аппалузу, — второй офицер повис у верзилы на локте. — Ты же знаешь, у старика все строго по уставу!
Я положил ладонь на рукоять ножа, однако старался смотреть в сторону, чтобы не встретиться взглядом с задиристым лейтенантом.
— Сам знаю! — рявкнул Вуд. — Будь он трижды неладен!
Кулак военного, сжимающий поводья Маленькой Стрелы разжался, и я поспешно ретировался, слыша за спиной грязную ругань и проклятия.
Колокольчик над входом в почтовое отделение надтреснуто звякнул, и из-за конторки появилась сонная физиономия служащего.
— Чем могу вам помочь, мистер? — лицо у мужчины было бледное и испещренное глубокими оспинами. — Желаете письмо отправить или телеграмму?
— Посылку, — сказал я, водружая на конторку деревянные коробки.
Лежащий на подоконнике жирный кот лениво перевернулся с боку на бок, и меланхолично глянул на бьющуюся об оконное стекло муху. Я перевел взгляд на клерка. Вся куртка у него была облеплена кошачьей шерстью, а на худых предплечьях виднелись свежие царапины.
— Ленивая тварь, — мужчина пожал плечами. — Целый день спит, мышей не ловит, а выкинуть жалко…
Я кивнул, и выставил на конторку расписные жестянки доктора Менгера.
— Какая прелесть! — клерк просиял. — Вы хотите куда-то это отправить?
— Да, — сказал я, отводя глаза. — Это подарок.
Клерк с энтузиазмом принялся упаковывать коробки, прокладывая их пахучей древесной стружкой.
— Не беспокойтесь, все доставим в лучшем виде!
Я смотрел, как ловко двигаются бледные пальцы мужчины, упаковывая смертоносные подарки доктора Менгера, и вместо волнения, которое, как я ожидал, захлестнет меня с головой, внутри меня поселилась какая-то зловещая звенящая пустота. Пустота — вымораживающая душу, убивающая все эмоции и желания. Пустота — стоящая барьером между реальностью и безумием.
— Кому адресовать? — клерк застыл с услужливой улыбкой, приподняв перо в запятнанных чернилами пальцах.
— Нью-Йорк, агентство «Пинкертон», мистеру Алану Пинкертону, — сказал я монотонным бесцветным тоном. — От специального агента Шеймуса Рэдстока.
— Это на Линкольн стрит? — клерк вопросительно вскинул бесцветные брови.
— Точно, — кивнул я. — На Линкольн стрит…
— От Шеймуса Рэдстока, специального агента… — клерк даже высунул кончик языка, раскрасневшись от усердия. — А вторая посылка кому?
Я торопливо огляделся по сторонам, и внезапно заметил лежащий на конторке открытый журнал, с рекламой мужского готового платья.
— Лондон, Кингс-роуд 18, мистеру Джорджу Твиггсу, магазин «Твиггс и Сыновья».
— Надо же, так вы знакомы с самим мистером Твиггсом? — клерк восхищенно всплеснул руками. — Представляете, а я всегда выписываю костюмы по его каталогам! Сами знаете, в нашей глуши приличной одежды настоящему джентльмену не достать!
Расплатившись, я бросил последний взгляд на коробки, к которым почтовый служащий старательно приклеивал бумажки с адресами.
— Заходите еще, мистер Рэдсток, — клерк радушно улыбнулся. — Всегда будем рады вас обслужить.
Колокольчик вновь звякнул у меня за спиной. Дверь захлопнулась, и я с облегчением выдохнул. Прислонившись спиной к стене, я некоторое время стоял неподвижно, стараясь справиться с нервной дрожью, сотрясающей все мое тело. Я разглядывал солдат в потрепанных синих мундирах, глядел на пушки, выстроившиеся рядком на противоположной стороне улицы, и все никак не мог придти в себя.
В сгущающихся сумерках мимо проехал высокий сутулый кавалерист на крупном армейском скакуне. В желтом свете керосиновых ламп, льющемся из окон зданий, блеснули погоны полковника. Послышалась гортанная индейская речь. Кавалерист, свесившись с седла, о чем-то совещался с оборванцами скаутами, которые легкой трусцой бежали с ним рядом. Один из скаутов был высок и широкоплеч, а второй заметно прихрамывал.
Сердце забилось у меня в груди как бешенное. Разом позабыв о злосчастных посылках, я украдкой вытащил из-за пояса нож, и быстро двинулся за индейцами следом, стараясь по возможности держаться в тени.