И как же мне развязать этот узел чувств к Насте? Хотя, не будь ее, я непременно бы принялся осваивать "космос". Ведь не об этом ли мечтают миллионы людей на земле, денно и нощно думающих о контактах с "инопланетянами"? А я, находясь в гуще "космических" событий, думал совсем о другом. Я сразу же забывал свои "выходы астрал", и возвращался мыслями к Насте.
Наверное, в моем опыте можно найти ответ на вопрос, любит ли она меня. Моя любовь оказалась спасительной для моего рассудка. Я ничего не претерпел, кроме страстного затмения, ревности, и уязвленного самолюбия, что лечится временем, и, отчасти, семейной жизнью с Ниной.
Вот если бы Настя любила меня так же, как я ее, и думала только обо мне, тогда бы ее не постигло то безумие, в котором она сейчас находится. Но даже если она и придет в себя, это вовсе не означает, что у меня появится шанс, если не на кратковременную взаимность, то, хотя бы, на дружбу мимолетных встреч. В жизни Насти есть люди (к примеру, Олег), которые оказывают на нее гораздо большее влияние, чем я. Они ни за что не разрешат Насте оставить секту.
Однако как мне в таких условиях себя вести? Я переменчив и непоследователен, сегодня думаю одно, завтра буду думать другое. Стоит Насте улыбнуться и показать заинтересованность во мне, я, не особенно раздумывая, как это уже было когда-то, поеду за ней в любой город. И буду счастлив безропотно служить ей. Есть ли у меня возможность побороть самого себя?
Я вспомнил о Нине. При всех ее недостатках, она никак не заслужила иметь такого двуличного и слабохарактерного мужа. Ведь я обманщик, каких мало! Скоро вернусь домой, надену домашние тапочки, и спокойно сяду за обеденный стол. Ни словом не обмолвившись о том, что я видел Настю, я начну, болтая всякую всячину, и "честно" глядя жене в глаза, есть приготовленный ею борщ. И при этом ощущать себя на вершине блаженства!
Я горько вздохнул и остановился на своем "любимом" месте на набережной, которое иногда называл "Настиным", из-за связанных с нею воспоминаний. Мой взгляд упал на мизинец с колечком. Жена несколько раз за прошедшие дни, наверное, предчувствуя мою неминуемую встречу с Настей, упрекала меня им, и просила снять.
Создавалось впечатление, что для Нины это кольцо было последним препятствием, которое не позволяло ей окончательно принять мою сторону, и полностью восстановить в правах мужа. Я вдруг, что никогда не случалось ранее, сам захотел снять кольцо. Если в нем, как утверждала Настя, скрыто ее сердце, то стоит ли мне продолжать носить его? Ведь в создавшейся ситуации это бессмысленно!
Может быть, как только я избавлюсь от кольца, мучительная страсть оставит меня? Или станет легче на душе. Если не у меня, то, по крайней мере, у моей жены! Я открыл свою рабочую сумку, достал кусачки, и, поскольку кольцо вросло и не снималось, перекусил его.
Жалкий кусочек золота лежал у меня на ладони, ничем не напоминая о тех чувствах, что я с ним связывал. Но я все равно никак не мог решиться, и бросить его в реку. Возможно, я этого не сделал бы, но тут меня грубо "приняли" за локти. И то, что было дорогим мне колечком, само полетело в воду, в половине полета исчезнув с глаз.
ГЛАВА 146.
Солдаты внутренних войск отнесли меня на руках до дороги, где забросили в "воронок", полицейский автобус без окон. Я осмотрелся внутри него, шипя от боли в руках. Вместе со мной "попались" несколько студентов, вся вина которых, похоже, состояла из ношения на спине рюкзаков.
Как только автобус тронулся с места, я достал из кармана телефон, и отослал Нине короткое смс "задержали". Мы обсуждали возможность того, что кто-то из нас "попадет в историю", и заранее выработали линию поведения. Она заключалась в том, что не следует сразу бежать, и устраивать "органам" истерику (если задержат обоих супругов, будет только хуже). Лучше всего находится дома, "на связи", и организовывать помощь адвоката из тех правозащитных организаций, что еще остались в Москве.
Всех задержанных, и меня в том числе, "выгрузили" в ближайшее отделение полиции. Коридор в нем был забит до отказа, в основном, случайными людьми. Постояв с час без движения, я так устал, что уже собрался усесться на грязный пол (что многие уже сделали). Но неожиданно увидел в числе вновь поступивших Ксению.
Злая и разгорячённая, она привлекала внимание красотой лица. Пользуясь тем, что мужчинам ее обаянию трудно противостоять, она оказывала полицейским сопротивление, и представляла свое поведение женской шалостью. Крепкие парни в шлемах и "броне" никак не могли предположить, что сила девушки намного превосходит их. И что от ее, казалось, легкого толчка, можно упасть.
Физическая одаренность Ксении, в данном случае, могла сыграть с ней злую шутку. Разозлив полицейских, она рисковала нарваться не только на "ответку", что полбеды, но и на серьезное судебное обвинение. Поэтому я пробрался сквозь толпу, и, обняв Ксению за плечи, постарался ее успокоить.
- А-а, ты тоже здесь! - Завопила Ксения, увидев, кто ее обнимает, - свободу политзаключённым!
- Тише, тише! - Сказал я, и потащил девушку за собой, туда, где только что стоял, и где было посвободней, - если будешь поднимать такой шум, нас точно отправят в тюрьму.
- Что ты пугаешь? Они твоему батюшке лицо разбили, а я, слово им не скажи! - с возмущением произнесла Ксения.
- Это какому, "моему" батюшке? - спросил я, остановившись.
- Да вот же он! - сказала Ксения, и покинула меня. Она вернулась к входу, и через секунду "подтянула" ко мне приведенного конвоирами о. Михаила. Под его глазами красовались огромные синяки.
- А вы как тут оказались, о. Михаил? - удивленно воскликнул я, глядя на него.
- Полицейские избивали молодого человека. Я вмешался, стал взывать к их совести. Они спросили, не заодно ли я с ним. Я ответил, что я заодно с правдой и справедливостью. И вот, что из этого получилось! - Сказал батюшка.
О. Михаил сильно морщился от боли. Я захотел потребовать врача у охраняющих нас полицейских, однако тут в коридоре вспыхнула драка. Ее причиной стали действия пьяного парня, очень похожего на провокатора. На стенах появилась кровь, и я всерьез испугался: рядовое задержание опять грозило обернуться "хулиганкой". К счастью для нас, полицейские, с которыми до этого сцепилась Ксения, проявили расторопность. Они стали выводить людей наружу, и рассовывать по "воронкам".