Стар подхватил Диану на руки и поднялся с ней наверх.
Гроза все усиливалась, пока они купались в черной мраморной ванне; невероятно крупные капли бешено колотили в стеклянную стену перед ними. Небо стало черным, как глубокой ночью, и оглушительные раскаты грома отдавались эхом по всему дому.
Искупавшись, Стар и Диана завернулись в большие белоснежные полотенца и вышли в спальню. Диана, любуясь грозой, смеялась, пока Стар снимал с постели меховое покрывало. Он расстелил его на полу, прямо перед стеклянной стеной.
— Иди сюда.
И они занялись любовью на пышных мехах, пока снаружи завывал в соснах ветер и дождь лил сплошным потоком. И они оставались в спальне весь этот дождливый день, любя друг друга и глядя на бурю за стеклянной стеной. Они ласкали друг друга. Смотрели друг на друга. Стар лежал на спине, а Диана приютилась у него под боком, положив голову ему на плечо.
После долгого ленивого молчания Стар наконец заговорил своим низким, ровным голосом:
— Диана…
— Ты вполне мог бы называть меня дорогая, — пробормотала она.
— Дорогая, — начал он снова, — предположим, я ничего о тебе не знаю. Расскажи мне все-все.
Диана подумала, что он хотел знать все о ней и Малыше Чероки.
Не тратя времени на вступление, Диана быстро выпалила:
— Стар, Малыш Чероки никогда не был моим любовником!
— Я знаю.
— Знаешь? — Это был не тот ответ, которого она ожидала. — Ты знал все это время, что…
— У тебя не было любовников до меня. — Стар повернул голову и посмотрел ей в глаза. — Ведь это так, милая?
— Да. Да, у меня их не было, — сказала она, немного разволновавшись. — И ты всегда это знал?
— Не всегда, — мягко уточнил он. — А с той ночи, когда мы впервые занимались любовью. — Он говорил нежно и тихо. А потом продолжил: — Милая, ты ведь не первая женщина, которую я знал. У меня было много любовниц. Слишком много. Но ты — единственная, которую я полюбил. И клянусь, больше я никогда в жизни не дотронусь до другой женщины.
— Это хорошо. — Ее сердце переполнилось счастьем. — А то, знаешь, я ужасно ревнива.
Стар добродушно рассмеялся:
— Я не дам тебе поводов к ревности, если ты выйдешь за меня замуж.
— Это предложение?
— Да. Выходи за меня, Диана. Будь моей женой.
— Я уж думала, ты никогда этого не скажешь, — улыбнулась Диана. — Что ж, мой ответ — да!
Стар усмехнулся, а Диана поцеловала его в губы, шепча:
— Да, ох, да!..
Дождь наконец прекратился. Выглянуло солнце. Яркая радуга вспыхнула в небе.
И сквозь блестящую стеклянную стену мир вокруг казался умытым и обновленным. Диана прижалась щекой к гладкой груди Стара, и ее обняли сильные руки. А потом дыхание Стара стало ровным и глубоким… он задремал.
Диана, чувствуя себя удивительно спокойной и защищенной, довольно вздохнула и тоже закрыла глаза. Мягкое биение сердца Стара завораживало ее, навевая сон…
Дэви Лезервуд вошел через вертящуюся дверь в салун «Ландер» в Вайоминге и остановился перед Малышом Чероки.
— Кассир сказал, они уехали. Малыш не шевельнулся.
— Куда?
— В Вирджиния-Сити.
Глава 39
Шел день третий на склоне горы Солнца.
Птицы, весело щебетавшие в густых ветвях сосен, разбудили Диану. Еще не успев открыть глаза, она уже улыбнулась. Она лениво протянула руку через широкую кровать, уверенная, что вот-вот наткнется на гладкое мужское тело.
Но нашла лишь шелковую бежевую простыню.
Она повернулась и огляделась. И снова улыбнулась. Стояло уже позднее утро. Стар, очевидно, проснулся раньше, но не захотел будить Диану.
Она мгновенно вскочила с кровати и прошла через спальню, надела белый шелковый халат и спустилась вниз, на поиски Стара. Небольшая синяя птичка вдруг села на кедровые перила балкона. Яркий луч горного солнца сверкнул на перьях цвета индиго.
Диана попыталась подкрасться к экзотическому созданию. Она вышла на балкон и осторожно, на цыпочках, двинулась к птице. Ей оставалось пройти меньше пяти футов, когда пугливая кроха чирикнула, взмахнула сверкающими крылышками и взлетела с перил. Диана состроила огорченную рожицу, следя за исчезающей вдали синей красавицей.
Она еще немного постояла на балконе, положив руки на перила и не отводя фиолетовых глаз от тающей в небе.
Диана вздохнула и собралась уже вернуться в спальню, когда вдруг до нее донеслось легкое покашливание. Она повернула голову и прислушалась. Покашливание повторилось.
Ей следует поговорить со Старом, что нельзя постоянно курить такие крепкие сигары. Но сначала она прокрадется в библиотеку и напугает его.
Диана бесшумно прошла по длинному широкому балкону к библиотеке Стара, расположенной тоже на втором этаже. Высокие французские окна библиотеки были распахнуты настежь навстречу чудесному сентябрьскому утру.
Закусив нижнюю губу, Диана осторожно подходила все ближе. Она добралась наконец до окна, заглянула внутрь и увидела Стара. Он сидел за большим письменным столом красного дерева, спиной к ней.
Диана помедлила у открытого окна. Ей хотелось посмотреть на него, пока он не заметил, полюбоваться его необычной внешностью. Стар вынул из ящика стола лист желтой бумаги, положил наполовину выкуренную сигару в хрустальную пепельницу и начал что-то быстро писать.
Он настолько ушел в работу, что Диана сумела подобраться прямо к его стулу; она чуть наклонилась и закрыла ладонями его глаза.
— Угадай, кто? — сказала она, и смех сорвался с ее губ.
Но смех этот мгновенно замер, потому что Стар, выронив перо, схватил ее за руки и оторвал их от своего лица с такой силой и стремительностью, что Диане показалось — он вывихнул ей оба плеча. И с невообразимой быстротой и угрозой он рванул Диану так, что она почти пролетела вокруг его стула.
На одно краткое мгновение мужчина, которого она так хорошо узнала в последние несколько дней, исчез. Перед ней был темнокожий зловещий незнакомец, в десять раз более пугающий, чем некий первобытный краснокожий дикарь… Его иссиня-черные глаза бешено вращались. В них горела смертоносная сила, и этот дикий взгляд встретился со взглядом Дианы… Зубы Стара были оскалены, жестокость искажала лицо…
Диана невольно задрожала, растерянная и искренне напуганная.
— Милая, — сказал Стар, и выражение его лица и глаз изменилось в долю секунды, когда он мягким движением притянул Диану к себе и усадил на колени. — Малышка моя, ты меня напугала. — Голос его звучал, как всегда, ровно и невозмутимо.
Все еще дрожащая, Диана попыталась улыбнуться, но не смогла.
— Я… извини, я… — Она приложила ладонь к горлу, пытаясь совладать с собой. — Стар, это ты меня перепугал до полусмерти. Ты смотрел на меня, как… как…
— Прости меня, любимая, — сказал он успокаивающе. Одной рукой Стар тут же свернул разлинованный желтый телеграфный бланк, лежавший перед ним, выдвинул средний ящик стола и убрал бумагу внутрь. И при этом он, не отрываясь, смотрел в фиалковые глаза Дианы. — Ну скажи, я прощен? — И он тепло, обаятельно улыбнулся.
— Да, конечно, только… Стар, ты… ты смотрел так… так, словно… хотел…
— Я никогда не причиню тебе зла, милая. Уверен, ты и сама это знаешь. — Он приоткрыл отвороты халата, и пальцы скользнули по груди Дианы. — Поцелуешь меня, пожелаешь мне доброго утра?
Сердце Дианы все еще сильно билось, ей показалось, что если сейчас она поцелует его, то поцелует совершенно незнакомого ей человека. Темнокожего, грозного чужака, чей ответный поцелуй будет жестоким и грубым, без капли тепла и нежности… И Диана снова содрогнулась.
— Холодно, малышка? — спросил Стар.
— Нет, я…
— Поцелуй меня.
Диана осторожно коснулась холодными ладонями гладких щек Стара и, наклонившись, слегка коснулась сжатыми губами его губ.
И тут же расслабилась.
В открывшихся ей навстречу губах не было и следа жестокости; это были мягкие, ищущие губы ее единственной любви. Стар целовал Диану не спеша, он медленно согревал ее, и Диана легко вздохнула. Дразнящий кончик его языка скользнул по крепко сжатым губам Дианы. Она зажмурила глаза, язык Стара ласково постучался в ее зубы. И они пропустили его в чувствительную глубину ее рта…