— Но ваша тетушка симпатизирует мне, — сказал он с некоторым самодовольством в голосе.
— Надо всегда выбирать одно из двух, — отпарировала Кейт.
— Это опять вызов, Кейт?
— Нет. Просто констатация факта. — Она уже сожалела о сорвавшихся с языка словах. Его серые глаза смотрели на нее со смешанным чувством теплоты и недоумения.
— Вы так самозабвенно ненавидите, Кейт! А что, в любви вы тоже проявляете такое же неистовство?
Ее захватили странные и необъяснимые чувства. Ненавидит? Но разве она его ненавидит?
— Вам этого никогда не узнать, мистер Бомон!
— Я постараюсь заставить вас взять свои слова обратно, — мягко сказал он, а затем добавил: — Мы оказались с вами в этой жизни так близкодруг от друга, что вы вполне могли бы называть меня просто Робертом.
— Близко? — спросила она, агрессивно уперев руки в бока и сердито глядя ему прямо в лицо. — Но я вовсе не поэтому называю вас «мистер»… — Она заметила, как улыбаются его глаза, и поняла, что опять так быстро и неразумно попалась на его удочку.
— А почему же? — поинтересовался он.
Да потому, что одно только звучание его имени в ее устах вызывало воспоминания и образы того вечера, когда он целовал ее и когда показал ей, что под его самоуверенностью скрывается огонь и страсть и еще волшебная нежность, которая почти заставила ее забыть о своем намерении проучить его.
— А разве это имеет какое-нибудь значение? — сухо спросила она. — Но если вы так настаиваете, я могу называть вас Робертом. Какая разница!
— Да, я настаиваю, и очень.
7
Было около шести вечера, когда Роберт предложил Кейт переодеться к обеду.
— Вы его вполне заслужили, — пошутил он. — Две проданные картины — это большой успех. Когда вы забываете о своем скверном характере, вы действительно великий маленький продавец.
— О, какая честь! — произнесла Кейт. — Должна ли я сделать реверанс или поцеловать вам руку?
Когда она отправилась в роскошную ванную, расположенную в дальней части дома, в ответ на свои язвительные слова она услышала его смех. Она освежилась под душем, наложила макияж и собрала волосы на затылке в свободный узел. Когда она последний раз взглянула в зеркало, то отметила, что ее прическа выглядит сейчас точно так же, как в тот далекий день — боже, это было всего лишь шесть недель тому назад — когда она подъезжала к телевизионной студии, ожидая встречи с толстеньким, с животиком, лысеющим человеком с бледными пухлыми руками. Кейт увидела в зеркале свои глаза — дымчато-зеленые при искусственном освещении — и почувствовала легкое волнение: каким бы ни был Роберт Бомон на самом деле, но он действительно никогда не бывал скучным и надоедливым, и поэтому перспектива пообедать в его обществе показалась ей в данный момент значительно более привлекательной, чем еще сегодня утром. Шелковая ткань платья и жакета мягко струилась по ее фигуре, и Кейт улыбнулась своему отображению с каким-то новым чувством успокоенности. Вполне возможно, что сегодня вечером она скажет ему, что это ЕЕ картина висит в его галерее. А может быть — она засмеялась — и не скажет. Забрав большой пакет, в котором лежали ее юбка и блузка, она направилась в кабинет Роберта.
Роберт сидел за столом, но поднялся ей навстречу, едва она появилась в дверях. Несмотря на все свои усилия казаться спокойной и безразличной, она не могла не улыбнуться под его испытующим взглядом. Серые глаза пристально осмотрели ее лицо, потом опустились ниже и остановились на линии груди, где мягкие складки тонкой и облегающей ткани были особенно красивы и выразительны. И она сразу же пожалела о том, что надела такой костюм.
Он подошел к ней и забрал у нее из рук пакет с ее вещами. Увидев, что он все еще в своем обычном рабочем костюме, она подумала, что выглядит на его фоне слишком расфуфыренной.
— Так мы идем? — Он взял ее под локоть, и они направились к входной двери.
Проскользнув в низкую белую машину, Кейт погрузилась в очень удобное сиденье с мягкой обивкой и склонилась над своим пакетом, чтобы достать вечернюю сумочку. Когда она снова подняла голову, то увидела, как машина сворачивает на длинную подъездную аллею, ведущую к дому Роберта. Он повернулся к ней как раз в тот момент, когда она поняла, куда они едут.
— Я ведь просто пригласил вас пообедать. Но, если вы помните, я не уточнял — где именно.
— Мы будем, стало быть, обедать в вашем доме? — спросила она неестественным голосом.
Он просто кивнул, но в уголках его рта притаилась едва заметная улыбка. Машина медленно проехала вдоль живописных уголков естественной природы и остановилась под навесом. Очень своеобразный дом почти незаметен на фоне окружавшей его природы. Некоторые из его стен представляли собой просто естественные отвесные стены скал, терявшихся в зелени деревьев, папоротников и кустарников. Невидимые глазу светильники освещали дорожку между гаражом и домом, но Кейт едва не пропустила вход в дом, ибо не заметила его, полностью поглощенная своими мыслями.
В голове звенели колокольчики, предупреждающие об опасности, и перед глазами Кейт все время стояли четкие, написанные черной ручкой буквы: «КЕЙТ». Но отступать было поздно. Вскинув подбородок, она пошла за ним вслед. Он открыл дверь и отступил в сторону, пропуская ее вперед. Она молча прошла мимо него в дом, надеясь, что он не заметил обуревавших ее сомнений. Она думала о том, как легко удалось ему тогда в маленьком, похожем на грот сарайчике для садового инвентаря заманить ее в паутину своих чар, и о том, что сейчас, находясь уже на его территории, она становилась еще более уязвимой. Но она решила пока отбросить свои смутные тревоги и вошла в большую гостиную. Роберт зажег свет, и из ее груди вырвался непроизвольный возглас восхищения.
— Ну, конечно же! — воскликнула Кейт, желая заглушить вырвавшийся у нее возглас.
Он замер, продолжая держать руку на выключателе.
— Вы одобряете, Кейт?
Она отметила прозвучавшие в его голосе нотки удовлетворения, но все ее внимание было полностью сосредоточено на этой великолепной комнате. Огромное помещение с покрытым пушистым ковром полом было разделено на несколько уровней и площадок, что совершенно не разрушало общего впечатления свободного пространства. В углу, отгороженный от остального помещения раздвижной стеной и экраном из вьющихся растений, располагался уголок для столовой, где она увидела стол из стекла и металла, на котором, поражая своими чистыми современными линиями, расположились друг против друга два обеденных прибора. Все остальное пространство было заполнено большими и удобными креслами, пуфами, низкими столиками, встроенными полками… Вся боковая стена представляла собой естественную скалу, подсвеченную сверху незаметными лампами. Кейт перевела глаза на Роберта.
— Да, все правильно, — быстро ответила она. — Я имею в виду, что все это удивительно похоже на вас. А вот ваш кабинет в галерее — совсем нет.
Он смотрел на нее, скрестив руки, опершись спиной о стену:
— Но это же вполне естественно. Ведь мой кабинет предназначен и для моих клиентов. А что вы нашли здесь такого, что, по вашему мнению, похоже на меня? — спросил он, делая рукой широкий, обводящий комнату жест.
Кейт посмотрела на огромные — от пола до потолка — окна, из которых открывался вид на буйные садовые заросли.
— Вкус, — ответила Кейт, — и никаких оборочек. — Ее глаза скользнули по каменной стене скалы. — И это, — добавила Кейт, — это мне очень напоминает вас.
— Вы неправы, Кейт. В хороших руках я как кусочек размягченного воска.
Роберт выпрямился и щелкнул еще одним выключателем. Осветилась часть расположенной слева от нее стены, и она увидела на ней большую картину. Она подошла ближе, чувствуя на себе его внимательный взгляд. Картина поражала своими размерами и цветом. Уже через несколько мгновений Кейт поняла, что это была современная интерпретация старой, как мир, темы матери и ребенка.