Илье удалось прибежать домой, и тут старая, морщинистая женщина всунула ему в руки узелок с провизией, перекрестила Илью, а сама, обливаясь слезами, осталась у косяка... А Илья пошел огородами, пашнями, целиной...
Потом он попадал в разные отряды, где выучился ругаться, стрелять без промаха и... зверел. Долго он ходил по Монголии за полусумасшедшим человеком, по имени Унгерн фон Штернберг, который поклонялся Будде, брал города и отдал столицу страны на разграбление своим войскам. А потом было опять бегство, Шанхай, панель - голод...
И еще было сумасшедшее желание хоть на миг пожить так, как жили другие, кто разъезжал на мягко шуршащих авто, пил вино в обществе красивых женщин за толстым стеклом бара, - так близко и так далеко!..
- Мистер Элия!
Перед сидевшим на ящике Ильей остановился маленький серый человечек, слуга Стимса.
- Вам хозяин посылает чашку своего кофе и спрашивает, все ли готово к экспедиции?
- Благодарю! Все готово!
Илья взял горячую чашку, залпом влил в себя обжигающее питье и поднялся с ящика. В утреннем холодке он почувствовал приятное тепло во внутренностях; бодрый и сильный, он обвел взглядом далекий горизонт, точно вопрошая: - Где тут путь к радостям человеческим?
3
- Поистине, какое-то сумасшествие овладело Стимсом... Иначе не может и быть; ведь давно уже пора вернуться назад! - так решил Илья, третий день шагая за своим хозяином к цепи гор, которые днем казались совсем близкими, ну, рукой подать! - а вечером окутывались синей дымкой и как будто отдалялись.
Илья решил напомнить Стимсу, что запаса воды и провизии еле хватит на обратный путь. Стимс взглянул на него почти с яростью:
- Что?! Вы не хотите идти дальше? Вы, может быть, потребуете у меня расчета?
Весь он был в страшном возбуждении, глаза горели.
- Я вовсе этого не говорю! - смущенное оправдывался Илья. - Я привык к лишениям и не боюсь их, я только хотел предупредить Вас, что потом будет тяжело!
Стимс мгновенно смягчился.
- Элия, я знаю, - раньше смерть так часто проходило мимо Вас, что вы теперь плохо верите, что ей когда-нибудь вздумается прямо к вам обратиться. Поэтому я и взял вас с собой... Так будьте же мне другом и поддержите меня в моем предприятии! Мне тут нужно найти нечто... ну, такое... это трудно объяснить, но оно чрезвычайно важно для меня! Если нам удастся это, - вы будете обеспеченным человеком! Так вы поддержите меня? Идет? - протянул он руку Илье.
- Идет! - Илья пожал руку с ощущением, что он первый раз в жизни совершает выгодную сделку: ни один из вождей, за которыми он шел раньше, не сулил столько!.. А что касается этого "нечто" - так оно, по всей вероятности, - какая-нибудь разновидность насекомого, которое водится только в этих местах... Мало ли чудачеств у миллионеров!.. Стимс не дал ему закончить своей мысли:
- Видите ли, эти горы по вечерам окутываются туманом, - должна быть и вода! Вообще, мы там найдем все, что даже нечто такое... э...
Чтобы меньше тратить драгоценной влаги, решено было двигаться по ночам, а днем отдыхать...
Они поделили воду и к вечеру с одинаковым рвением продолжали путь.
Так они поступили в странном согласии оба: один, потерявший вкус к жизни, - весь в устремлении за туманной мечтой; другой - чтобы завоевать ту самую жизнь, от которой бежал первый.
4
В жуткой "Пляске Смерти" Сен-Санса часы бьют полночь, а затем раздаются глухие шаги шествующей Смерти. В лунном сиянии валятся кресты, могилы раскрываются, выходят скелеты и в полных загробной скорби звуках изливают невыразимую в словах тоску по отлетевшей жизни: еще раз они живут эхом далеких воспоминаний. Пораженное неизбывной тоской кладбище корчится и завывает в истомной муке...
Мертвая Гоби оживает также, когда Смерть в красном зареве раскаленного солнца, укутанная в пыльную мантию, на крыльях бури несется на великое кладбище царств и народов.
Громадной багровой тенью она вырастает на горизонте и полнеба закрывает складками своего платья. Еще не слышно завывания голодных волков бури, которые скоро будут здесь, чтобы рассыпающимися стаями рыскать по пустыне за видимыми только им тенями, - но дуновение уже несется впереди них, песок начинает шуршать, и тогда кажется, что в пустыне слышны бесчисленные шаги. А если путник будет поблизости гор, то после первого порыва ветра он услышит дробный топот скачущих всадников; то осыпаются камни с растрескавшихся вершин...
Стимс потряс спящего Илью:
- Вставай! Вставай скорее: женщина... Илья приподнялся с жесткого камня, на который его бросила нечеловеческая усталость ночного пути, и шершавой рукой протер глаза.
- Что?.. Какая женщина?.. Где?.. Он ничего не понимал, потому что все изменилось кругом до неузнаваемости: ветер свистал в ушах, заунывно воющими звуками наполнился воздух, - муть и темь...
- Женщина на белом коне только что проскакала мимо нас! - в самое ухо прокричал ему Стимс, покрывая голосом рев бури; он трепетал в невероятно радостном возбуждении, - это конец пути; она приведет нас к людям! Слышишь нужно бежать за ней!
Сильным рывком он поставил Илью на ноги и, увлекая его за собой, пустился бежать вдоль по скату.
Еще неопомнившийся Илья изо всех сил побежал с ним рядом: в его смятенной голове перемешалось все, - буря, напряженное до крайности лицо Стимса, его ликующий возглас о близком конце пути и какой-то женщине, и Илья стал точь-в-точь тем человеком, которого разбудили ночью при зловещем реве пламени отчаянным криком:
- Пожар!
Стимс не давал ему опомниться: в удушающих облаках пыли то и дело красноватым пятном мелькало его лицо, и он выкрикивал:
- Она неслась, как птица, по равнине... В трех шагах от меня она остановилась и улыбнулась... на ней была огненно-красная мантия и убор из страусовых перьев на голове... Ее лицо излучало сияние... Она сказала, что давно ждет меня... что жрецы в храме трижды приносили жертвы о моем прибытии...