В это время Гогия подошёл к умывальнику, и девушка обратилась к нему:
— Ведь я тебя знаю… — и дальше всё по сценарию.
Гогия стушевался, зарделся и, отвернувшись, ничего не ответил.
Всё это время Белов «дежурил» в больничном коридоре, а Рощин на улице в который раз нервно измерял шагами расстояние от одного угла корпуса больницы до другого…
Через два часа после театральной постановки оперативник позвонил из больницы Рощину и рассказал, что у него состоялся доверительный разговор с Гогия.
— Ты что, из этих самых? — спросил опер. — Слушай, у меня есть вот такие мальчики! Если тебе нужно, могу помочь! Хочешь, попрошу, чтобы принесли альбом с фотоснимками «красавчиков»?
По словам оперативника Гогия на «наживку» повёлся — сработало! В течение двух часов у них шел разговор по душам. Гогия рассказал соседу, что в ту самую ночь привёл на свою беду студента… Молоденького красивого парнишку с эспаньолкой, в американских очках в еле заметной оправе. Такие очки можно раздобыть только у фарцовщиков. Этот парень и ударил Гогию ножом.
Это была уже серьёзная зацепка, от которой можно начинать работу. Хотя сыщики понимали, что информация неполная и Гогия по-прежнему темнит. Но перед операми все же замерцала надежда.
И тут некстати объявился чекист, приставленной к опергруппе: где вы были все это время, срочно пишите рапорт, чем занимались?
Рощин и Белов что-то сочинили, прекрасно понимая, что раскрывать все карты, — значит, потерять с трудом обретенный шанс!
Перед оперативниками появилась новая, крайне сложная задача. Разыскать в многолюдном мегаполисе парня нетрадиционной ориентации с элегантной бородкой и в запоминающихся очках?!
Некоторое время в работе опергруппы принимал участие прикомандированный участковый, старший лейтенант, с территории, где произошло событие. И он припомнил, что несколько лет назад получил из милиции в Балашихе ориентировку. В ней сообщалось, что несовершеннолетние ребята из Балашихи выезжали на тусовку по этому адресу. В московском отделе милиции оперативники перевернули все подшитые документы, но ничего не обнаружили.
Тогда Рощин послал нескольких оперативников в Балашиху. Они засели в архивах местной милиции, используя «шуршащий метод». Перелистали всю исходящую переписку за несколько последних лет и — бац! — обнаружили то самое информационное письмо, о котором говорил в МУРе участковый. В письме инспектор по делам несовершеннолетних сообщала о том, что некто Коротков, известный в милиции как гомосексуалист, рассказал о человеке, использующим помещение мастерской знаменитого скульптура для любовных утех с подростками. В письме были указаны конкретный адрес и даже телефон мастерской.
Этого Короткова доставили в 83-е отделение милиции, где он после долгих препирательств все-таки рассказал, что ему было известно об оргиях, которые устраивал Гогия, во время отсутствия своего хозяина. Теперь Рощин и его опера могли говорить с Гогия уже предметно.
Гогия умолял муровцев не рассказывать Церетели о своих гомосексуальных пристрастиях. Разгневанный маэстро вмиг бы выгнал своего работника, которому он привык доверять.
Сыщикам он признался, что посещал кафе «Мир» на улице Горького (нынешней Тверской), где знакомился с молодыми людьми. И приглашал к себе, в помещение мастерской скульптура.
В тот злосчастный вечер в кафе «Мир» он познакомился с парнем славянской внешности и грузинской фамилией. Всё, что Гогия о нём знал, это его место жительство где-то в Марьиной Роще, на Октябрьской улице.
В мастерской, прежде чем устроиться на ночлег, они выпили вина. И Гогия сразу почувствовал себя нехорошо, заподозрив недоброе. Потом он отключился и ничего не мог вспомнить, а когда начал приходить в себя и открыл глаза, увидел молодого парня в тонких очках с элегантной бородкой, который бил его ножом.
Теперь вроде бы картина преступления начала понемногу проясняться. Но ещё надо было найти самих преступников, которые, судя по всему, действовали по наводке.
Вместе с Гогия сыщики выехали в отделение милиции Марьиной Рощи, где проверили в паспортном столе все формы № 1 с фотографиями юношей. Терпеливый труд принес результаты. Потерпевший узнал на снимке одного из разбойников. Это был парень, действительно, славянской внешности с фамилией Тамадзе (фамилия изменена). На его квартире сразу устроили засаду и ночью его задержали. В квартире этого парня нашли один из похищенных магнитофонов.
В штабе по раскрытию преступления он рассказал, что в кафе «Мир» познакомился с неким Сашей (имя изменено), который отличался приметной внешностью (все те же неповторимые очки и изящная эспаньолка). Саша рассказал, что «петушки», которые побывали в мастерской скульптура, потом в кафе с восторгом говорили об электронном богатстве, которое они видели в мастерской. И у них родилась идея ограбить мастерскую Церетели под мотив особых пристрастий его служителя. По их расчёту заявлять о грабеже он не будет, поскольку гомосексуализм карается законом.