Лучшие боевые приемы, применявшиеся во время учения, легли в основу дальнейших боевых действий авиации.
В частях воздушной армии кипела работа. Аэродромы, базы снабжения подтягивались к фронту. Для организации взаимодействия во все наземные соединения посылались авиационные командиры, офицеры штабов. Они внимательно знакомились с районом предстоящих действий. В полках проводилась учеба по улучшению меткости бомбометания, освоению радиосвязи и радиолокации. Все понимали, что придется действовать совместно с подвижными войсками, которые будут стремительно продвигаться вперед. Подчас обстановка будет неясной, работать придется только по команде с земли.
Готовились части, подразделения. Кругом чувствовалось необычное воодушевление. Все воины - от командующего армией до рядового солдата - понимали, что это наступление будет последним, решающим, что весь советский народ, люди всего мира ждут успешного окончания последней схватки с врагом.
В эти дни каждому хотелось сделать что-то особенно значительное. [259]
В апреле штаб фронта провел сбор авиационных и танковых командиров. Встретились командиры батальонов и бригад танковой армии Маршала бронетанковых войск П. С. Рыбалко и ведущие групп штурмовиков и истребителей воздушной армии. На боевых дорогах им не однажды приходилось вместе штурмовать укрепления противника, прорывать долговременную оборону и, выйдя на оперативный простор, устремляться вперед. Не раз над головами танкистов волнами проходили штурмовики и, обливая бомбовым и пулеметным дождем вражеские колонны, расчищали путь. Но опыт опытом, а учиться всегда нужно. На сборе доклад сделал Маршал бронетанковых войск П. С. Рыбалко. Выступали другие командиры. Они обменивались опытом взаимодействия, высказывали свои предложения.
В последующие дни все ведущие группы штурмовиков соединения генерала В. Г. Рязанова отправлялись на передний край, чтобы изучить ближайшие узлы сопротивления противника, его важнейшие огневые точки. Возвращаясь в части, садились в самолеты, облетывали районы предстоящих боевых действий и места будущего базирования авиационных частей. Одновременно разведывался и передний край обороны противника.
Большую работу проводил политотдел армии. По заранее составленному плану во всех соединениях состоялись собрания коммунистов, комсомольцев, конференции по профессиям. На них обсуждался опыт боев, ставились задачи. Организацией и проведением политических мероприятий занимались офицеры политорганов, политработники частей и подразделений, начальник политотдела армии генерал-майор авиации А. И. Асауленко. С ним мне привелось долгое время работать и хотелось бы сказать о нем много хорошего. В прошлом летчик, он пользовался [260] большим уважением в частях армии. Я же проникся к нему доверием с первой встречи. Когда были созданы политические отделы воздушных армий, перед нами возник вопрос: кого рекомендовать на этот пост? К тому времени у нас расформировалось несколько авиационных соединений. Некоторым из начальников политотделов этих соединений не хотелось оставаться у нас на низшей должности. Мне не было известно лишь мнение полкового комиссара Асауленко. Решили пригласить его для беседы.
- Ну, а как вы, товарищ Асауленко, собираетесь ехать в Москву или останетесь на фронте? - спросил у него командующий.
- Дайте мне любую работу, но оставьте на фронте, - ответил он.
Этим ответом Асауленко еще раз подтвердил уже сложившееся мнение командования фронта рекомендовать его на должность начальника политического отдела воздушной армии. И всей своей работой оправдал доверие, оказанное ему партией.
В дни подготовки к Берлинской операции мне часто приходилось бывать на аэродроме Бриг. Весенняя распутица вывела из строя и без того небольшое количество аэродромов. Строить же новые было некогда. Именно в это время принимается решение летать с автострады. Но с автострады могли летать только истребители, бомбардировщикам же требовались аэродромы. Бриг - первоклассный немецкий аэродром, занимающий большую площадь и оснащенный новейшими средствами. Нужда заставила нас разместить на нем около 400 самолетов. Здесь были бомбардировочный корпус И. С. Полбина и соединение истребителей генерала А. В. Утина. Над аэродромом постоянно патрулировало несколько групп истребителей. С тревогой осматривая небо, Иван Семенович Полбин говорил:
- Вся надежда на истребителей.
Тревога была законной. У нас еще никогда не сосредоточивали на одном аэродроме столько самолетов. И если командование армии пошло на это, то лишь из-за крайней нужды и в полной уверенности, что истребители не позволят вражеским бомбардировщикам сбросить на аэродром бомбы. [261]
Перед началом операции командующий 1-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза И. С. Конев поставил войскам задачу прорвать оборону противника на участке 35-40 километров и на пятый день наступления выйти на рубеж южнее Берлина. На реке Эльбе предполагалось встретиться с войсками союзников.
Мы знали, что со второй половины марта существовала специальная группа войск союзников под командованием фельдмаршала Монтгомери. В эту группу входили канадская армия, 2-я британская, 9-я американская. Конечно, эта группа армий имела задачу занять Берлин раньше русских. И им не так уж трудно было это сделать. Стоявшие перед фронтом союзников немецкие войска отходили в сторону Берлина, не оказывая сопротивления. На восточном же фронте Гитлер сосредоточил основные силы, и фашисты дрались со злобой обреченных.
В те дни И. В. Сталин писал Ф. Рузвельту: «Трудно согласиться с тем, что отсутствие сопротивления со стороны немцев на западном фронте объясняется только лишь тем, что они оказались разбитыми. У немцев имеется на восточном фронте 147 дивизий. Они могли бы [262] без ущерба для своего дела снять с восточного фронта 15-20 дивизий и перебросить их на помощь своим войскам на западном фронте. Однако немцы этого не сделали и не делают. Они продолжают с остервенением драться с русскими за какую-то малоизвестную станцию Земляницу в Чехословакии, которая им столько же нужна, как мертвому припарки, но безо всякого сопротивления сдают такие важные города в центре Германии, как Оснабркж, Мангейм, Кассель. Согласитесь, что такое поведение немцев является более чем странным и непонятным».
Настало утро 16 апреля, тихое и ясное. По синему, точно умытому небу плыли пушистые белокрылые облака. Из-за соснового леса, как и миллионы лет назад, неторопливо выплывало огромное красное солнце…
За время войны летчики, техники, воины наземных частей не раз испытывали ощущение приподнятости перед большими сражениями. Не раз под команду, возвещавшую начало атаки, склонялись они перед боевыми знаменами и клялись в верности своему долгу. Теперь, стоя на земле Германии, мы давали священную клятву сокрушить немецкий фашизм.
В это утро первыми с наших аэродромов поднялись две группы штурмовиков: одну вел Герой Советского Союза гвардии майор М. И. Степанов, другую - мастер штурмовых ударов гвардии капитан Яковлев. В точно указанное время, в 6 часов 50 минут, появились они над передним краем. Сделав несколько заходов вдоль и поперек переднего края, штурмовики выпустили шлейфы дыма, и река Нейсе окуталась желтой завесой. Тем временем в небе появились и наши истребители. Они дружно прочесывали небо, не пропуская немецкие самолеты в район боев. В 7 часов 05 минут к линии вражеской обороны, подошли стройные девятки «Петляковых» и сбросили бомбы на артиллерийские позиции немцев.
В первый день наступления я провел несколько часов в 1-й гвардейской бомбардировочной дивизии, которой командовал полковник Ф. И. Добыш.
Еще накануне наступления дивизия получила приказ: 16 апреля от 7.20 до 8.30 нанести массированный удар по опорному пункту противника Домсдорф, по узлу и штабу 36-й немецкой пехотной дивизии в пунктах Клинге и Госда. [263]