Девушек в разноцветных шапочках и шарфах я просто не замечал. Не девушку ли я сам ожидал? И какую девушку!
И, в общем-то, мне казалось, что я крепко стою, все в порядке. Но это было не так. Какой-то встречный парень шибанул меня — я едва устоял на ногах. Это было свидетельством не очень высокого моего конькобежного класса. Я проследил глазами за наглым парнем и обнаружил, что он тоже за мной следит. Великолепный свитер, яркая шапочка, почти такая, какую видел на рекордсмене страны Кудряшове. Но это был другой человек. Совсем не трудно мне было узнать этого человека. Или все-таки случайное столкновение?
Но я действительно так подумал. И столкнулся опять. Не с ним уже, с другим. На сей раз не устоял… «Ничего страшного», — подумалось мне между прочим. Поднимаясь, однако вспомнил: пора появиться Марине. Успел еще подумать со страхом: придет ли?
В это самое время опять встречный… нет, не тот, не первый. И не другой. Третий уже. Этот бессовестно, нагло сбил меня: со всего разлету обеими руками толкнул в грудь, и с такой силой — я почувствовал, как земля, каток полетели куда-то из-под моих ног.
И началась карусель. Вокруг меня в низкой стойке, в полуприсяде, я бы сказал, кружились волчком, делали петли и зло скалились незнакомые мне конькобежцы-любители. И каждый, будто бы в качестве личной мести, пытался не только толкнуть, сбить с ног и не дать мне подняться, но обязательно еще нанести удар. Кулаком, локтем, ногой. И пол… лед, то есть… он был скользкий, он постоянно уходил из-под меня куда-то, к черту. И, главное, всё это был не сон, я бы хотел, чтобы все это было во сне, но это была явь, какую себе трудно даже представить. Отвратительная картина с ползающим человеком на льду, и этим человеком был я. Едва вставал на одно колено, как меня снова сбивали, только лицо удавалось чудом каким-то уводить в сторону короткими, неожиданными смещениями. Защитные действия мои не были вполне осмысленны, это был инстинкт самосохранения. Так веко себя ведет, оберегая глаз от внезапного поражения, оно само закрывается и, главное, вовремя. Только один раз всего-навсего кольнуло в бровь острое какое-то прикосновение — все остальное срабатывало мимо и только злило моих мучителей, выводило из себя. Но они не давали мне встать. Адская карусель, грязная вакханалия эта длилась, к счастью, недолго. Воспользовавшись оплошностью хулиганов, я наконец встал на ноги.
И было бы это ничуть для меня не лучше, ибо в суматохе я окончательно растерял навыки держаться на льду, только что приобретенные. Но чудо произошло: я вдруг почувствовал под ногами не скользкий лед, а надежную опору. Оказывается, тело бессознательно, само подбиралось к краю катка, меняло неестественное состояние на естественное и прочное, без сожалений меняло лед на снег, где и отыскалась наконец утерянная точка опоры.
Двое кинулись сгоряча вслед за мной. Но я уже стоял к ним лицом. Левой рукой, снизу вверх, выкинул одного из них обратно на лед, и так, что голова и коньки поменялись местами. После такого удара встают как ни в чем не бывало. Другого, того, который обеими руками столкнул меня нагло на лед, я положил с правой руки: уселся он у моих ног будто бы отдохнуть от трудов праведных. Этому досталось хуже. От подобных ударов болит голова и плохо кушается. С неудовлетворенными, голодными глазами остановились невдалеке еще трое, не решаясь повторить подвига отчаянных своих собратьев.
Неприглядная сцена с ползаньем на коленках и с окончательным подведеньем итогов у снежной кромки ледяного поля — все это заняло, думаю, не более двух минут и со стороны могло показаться обычной забавой обычных парней. Но я искал глазами того, кто начал всю историю, того, знакомого мне человека. Солидного человека с холодными глазами.
Они звали меня на лед. А я не хотел. Нисколько мне не охота было на лед. Я звал к себе, приглашал рукой: давайте.
А его не видел.
Не было и Марины. Что случилось? Почему не пришла? По моим расчетам, хотя часов у меня не было, всякое допустимое время уже истекло. Тогда я не знал, что девушке можно и опоздать на свиданье.
Но вот — наконец-то! — она показалась. Она была на коньках, на своих, конечно, как раз по размеру. Она была свежа и прекрасна. Она была лучше всех. Просто ее не с кем было сравнивать. Она шла, она только еще шла на ледяное поле, подкатываясь на заснеженной дорожке и слегка опираясь… на его руку. На руку того элегантного типа, который встречал ее у спортивного зала. Того, кто у спуска к трамплину заступался за маленьких грабителей. Кто теперь организовал на меня нападение. Человек с организаторскими способностями. Она оглядывала перед собой поле, она искала глазами. Дважды оглядывая зеркало льда, уже пробежав глазами, будто споткнулась… С безразличием, однако, взглянула она и второй раз. Снова хотела отвести глаза, да вдруг, близоруко прищурившись, устремила на меня великолепное свое внимание. Да, она уже шла ко мне, на меня. В такт с ней подкатывался на широких «канадах», поддерживал ее под руку знакомый мой. Элегантный хам.