Самое смешное, что мое глупенькое стремление подвигнуть всех и вся на братскую любовь оказалось для меня же спасительным.
Это была страшная история: на острове завязалась перестрелка, несколько матросов были ранены; тяжело пострадал Вазген, пытаясь их спасти.
Он без сознания лежал в зарослях, и его случайно нашел Смуров, он мог безнаказанно добить давнего обидчика — возможно, так бы и сделал, не будь нашего разговора, — но в тот день не поднялась у него рука на Вазгена. Вместо этого он позвал на помощь Алексея с командой. И уже позже, на судне, заставил умирающего бороться за жизнь весьма оригинальным способом: он пригрозил Вазгену, что займется его женой, сказал, что я ему нравлюсь. Для ревнивца, каким был мой муж, это было невыносимо, поэтому угроза ненавистного особиста подействовала на него лучше всякого лекарства, пробудила в нем волю к жизни.
Бабушка умолкает и смотрит перед собой неподвижным взглядом, глаза ее как размытая слюда, растерявшая некогда яркую голубизну.
— Долго рассказывать, открой-ка вон тот ящик, Женечка. Видишь серую тетрадь? Там все подробно написано. Вы читайте пока, а завтра еще поговорим. Устала, надо прилечь. Может, мои ребятушки дорогие под разговор и приснятся.
Глава 2
1942 год
Настя сидела на песке у самой воды; вышла с ведром, чтобы не терять времени утром, когда надо торопиться на службу, и, по своему обыкновению, засиделась у темной глади озера. Стояла августовская светлая ночь. Настя с тревогой слушала ночную тишину, редкие гудки идущих к Осиновцу судов с грузом; они шли без огней и выплывали из мглы, как призраки-скитальцы из морских легенд. В опасном небе безмятежно мерцали звезды, круглый лик луны не омрачало ни единое облачко. Настя знала — в свете луны хорошо виден с воздуха кильватерный след судна. Где-то там, в недоброй дали, бесшумно крался катер во вражье гнездо к маленькому острову в прозрачном сумраке ночи, но как бы разведчик ни таился, с воздуха он был уязвим.
Насте мерещились быстрые крапинки огней, чудился едва слышный стрекот очередей, хотя она отлично понимала, что все это лишь ее воображение.
Надо бы лечь спать, чтобы встать с зарей, но сон не шел, в груди что-то сжималось от беспокойства, то отпускало, то накатывало в такт прибрежной волне.
Сейчас она была уже не рада тому обстоятельству, что Смуров отправился в плавание на одном корабле с Вазгеном. Настя не знала этого человека. Поддавшись внезапному состраданию, она сказала ему несколько ободряющих слов, но ведь и его ответная реакция могла оказаться всего лишь случайным порывом. Что, если в нем снова разгорится злоба, обида за прошлые унижения, желание разделаться с давним врагом, кем он считал Вазгена.
Подошли Полина с Клавой, тоже набрать воды. Они жили в одной землянке. С Полиной Настя дружила, а Клаву одно время считала соперницей: когда-то у Вазгена была интрижка с этой красивой статной девушкой. Клава относилась к Насте со скрытой неприязнью, и Настя ее недолюбливала, но поскольку обе работали в гидроучастке, сохраняли нейтралитет.
Полина же вздыхала по Алексею Вересову. Настя лишь накануне узнала от мужа, что Полину и Алексея в недавнем прошлом связывали любовные отношения. Прекратились они по инициативе Алексея — он не захотел мириться с собственническими замашками и назойливой опекой Полины.
Скоро Клава начала зевать и, не дождавшись Полины, пошла укладываться спать. У подруг появилась возможность поговорить.
— Почему ты скрыла от меня, что у вас с Алешей был роман? — упрекнула Настя. — Вчера я попала из-за тебя в дурацкую ситуацию, чуть с Алешей не поссорилась, начала ему тебя нахваливать и сватать, а он решил, что мы с тобой сговорились. Хлопнул дверью и ушел. Правда, потом извинился, потому что Вазген за меня вступился. До сих пор, как вспомню, в жар бросает. Ты все еще любишь его?
Полина низко опустила голову и молчала некоторое время. Чуть ощутимый свежий ветерок путался у нее в волосах и раскачивался на концах темных прядей.