Но Чатт знал, что ему нужно. Южанин был дьявольски умен и изобретателен, и это Чатту нравилось.
— Прекрасно, Матвей. Прекрасно! Седьмой корабль за два месяца. Признаюсь, я не ожидал такого успеха, — сказал человек со шрамом на щеке.
Он обернулся, оторвавшись от созерцания накренившейся шхуны.
— Я не зря плачу тебе столько. Волны — свидетели...
— Чатт, я уже говорил тебе: нападения у Зеленого Рифа надо прекращать. Порт-Суман уже после второго разграбленного торговца стал похож на рассерженный пчелиный рой. Удивляюсь, как до сих пор Гильдия не снарядила военную эскадру.
— Вздор, моим молодцам не по нраву сидеть без дела! Все горят желанием отомстить Суману за позор последних двадцати лет. Береговое братство возродится, и сокровища толстозадых суманских купцов очень этому поспособствуют!
Матвей скептически покачал головой:
— Я могу указать тебе еще дюжину удобных для нападения мест. Нельзя дважды таскать мед из одного и того же дупла — в течение одного дня, по крайней мере.
Чатт фыркнул:
— Ты что, пасеку у себя дома держал? Только и слышишь от тебя: пчелы, мед...
— Подумай, Чатт, — вздохнул южанин. — Подумай, или будет поздно.
Впрочем, главарь пиратов и сам понимал, что Матвей прав. Надо чтобы он указал остальные удобные места: осторожность никогда не вредит. И в Порт-Суман сегодня же отправить парочку шпионов: что творится в логове торговцев нужно знать, да и портовые сплетни нелишне выслушать.
Содержимое трюмов раненой шхуны весело перетаскивалось в лодки. Пираты, улыбаясь до ушей, таскали тюки, сундуки и мешки — ведь занимались они любимым делом. Увлекательней этого были, пожалуй, только абордажи.
Чатт потер ладонью шрам.
— Матвей, я хочу захватить один из кораблей неповрежденным. Думай, — и повысил голос: — Гребцы! К шхуне!
Плоские деревянные лопасти окунулись соленую влагу, одинаково легко носившую на себе и торговые суда, и пиратские лодки.
8. ТИАР
Унылые просторы Пустошей монотонно тянулись навстречу. Дважды отряд Тиара сталкивался с группами варваров и дважды те поспешно отступали к северу. Они явно уклонялись и от схватки, и от разговора. Тиар недоумевал: никогда варвары не отступали. Даже если у них было вдвое меньше воинов, они без колебаний шли в бой. Первоначальный план рухнул, как домик из костяшек домино: Тиар хотел перехватить небольшую группу варваров и выспросить у них все. Если придется — силой. Но со всем этим боевым железом за шустрыми хозяевами Пустошей не очень-то погоняешься... Даже верхом. Впрочем, лошадей в отряде было всего три: у Тиара, у военного министра, да обозная кляча у стряпуна. Тиар не хотел и этих брать, исключая разве что запряженную в телегу с котлом и прочей кухонной утварью клячу. Пришлось... Обычаи, видите ли. Не пристало Его Высочеству Тиару топать пешком по Пустошам! А трястись и выть от скуки в седле — пристало? Пока пехотинцы тащатся, приминая чахлые пучки колючек?
Вакура отец послал, ясное дело, приглядеть за его, Тиаровыми поступками. Не верит, значит. Правильно: Тиар тоже бы не доверил юнцу серьезное дело вот так, с ходу, без проверки. Так что приходится прикидываться идиотом и терпеть. Впрочем, Вакур держится с пониманием и не лезет с советами. И адъютант его, вислоусый капрал Шрип, ходивший по Пустошам еще с Вакуром-лейтенантом, держится как ни в чем не бывало, хотя явно понимает больше, чем показывает королевичу.
Итак, варвары снова сбежали, едва увидев на горизонте колонну паномских мечников. Что это может значить?
Начнем с начала: скорее всего они что-то или кого-то ищут. А раз уклоняются от встреч, значит что-то или кто-то представляют немалую ценность. Что ж, будем следовать их примеру, порыскаем по Пустошам — авось чего-нибудь и прояснится...
На лагерь варваров вышли спустя три дня. Случайно, конечно: пересекали русло давно высохшей реки и вдалеке увидели группу воинов на отдыхе. Тиар сразу же повернул коня и ударил пятками в крутые бока. Туранский жеребец пошел легкой рысью, а варвары мигом вскочили и спешно направились прочь.
«Ну, уж нет! — подумал Тиар, подгоняя коня. — Сегодня я с кем-нибудь из них потолкую!»
Пешком удрать от всадника не под силу даже самому лучшему бегуну — спины варваров приближались с каждым мгновением. Тиар раскрутил над головой лассо — Жрица Гибкого Хвата в свое время долго ставила ему руку...
Крепкая веревка обвилась вокруг шеи одного из бегущих, натянулась, как струна. Варвар, словно ерш на крючке, судорожно дернулся; ноги его высоко задрались. Спустя мгновение он, хрипя, уже валялся на спине, ухватившись обеими руками за петлю на шее. Тиар ослабил натяжение, чтоб ненароком не задушить пленника.
Соскочив с коня, Тиар сматывал лассо правильными кольцами. Солнце и Луны, он заставит этого дикаря в доспехах из кости развязать язык!
— Йэ-ээр! Отпусти моего воина, кто бы ты ни был! Или я выпущу тебе кишки на корм воронам Пустошей!
Тиар рывком обернулся — совсем рядом стоял могучий варвар, сжимая баргу из лосиного рога. Мохнатая шкура покрывала бочкообразную грудь; оплечия из бараньих лбов, увенчанные витыми рогами, ослепительно белели. Локти скрывались под наручами из тех же шкур, усиленных костяными накладками, меж которых виднелись вправленные звериные зубы. Умелый удар наручи мог запросто убить...
Талию варвара охватывал кожаный пояс, сшитый из отдельных полос; каждую полосу покрывал сложный узор из костяных и бронзовых блях; на поножах бляхи были только бронзовые. Особо привлекли внимание Тиара шипы на наколенниках — длинные, с человеческий палец. У пояса виднелся широкий двулезвийный кинжал из тусклой бронзы. Ни пращи, ни обычного для жителей пустошей копья у этого воина не было.
Тиар ослабил лассо.
— Клянусь Светом и Темнотой: я хотел только поговорить с кем нибудь из обитателей Пустошей, но все бегут, завидев мой отряд, словно нас поразила чума. Я хочу поговорить и поговорю, даже если собеседника придется привязать над костром для вящей разговорчивости!
— Для начала поговори с моей баргой, южанин! — оскалился варвар и занес свою чудовищную боевую сапу.
Выпустив из рук лассо, Тиар обнажил меч и изготовился к защите.
«Вот оно, настоящее испытание... — подумал он, сосредотачиваясь. — Жаль, что этого не увидит наставница...»
Рог и сталь встретились с сухим треском.
Рукоятка барги была, вероятно, чем-то пропитана. Меч ее не брал, хотя Тиар раньше легко перерубал тележную оглоблю. Каждый взмах варвара сопровождался жутковатым воем, но Тиар знал, что оружие жителей Пустошей способно звучать на замахе и не удивился.
Соперник королевича обладал медвежьей силой, приходилось отводить его удары, потому что просто встречать их было равносильно попытке задержать падающую скалу. Меч и барга раз за разом сшибались, но ни один из сражающихся не позволял нанести себе хоть какой-нибудь ущерб. Мощь сдерживалась гибкостью и быстротой.
Некоторое время они кружили друг против друга, выбирая удобный момент: оба сообразили, что нахрапом соперника не взять.
Тем временем отряд Тиара подоспел к месту схватки. Латники вытянулись полукругом; напротив них застыли одетые в кость варвары. Главари бились, словно на арене, и никто не осмеливался вмешаться в их поединок.
Парируя хитроумный удар сбоку, Тиар неудачно двинул мечом; зацеп гарды намертво сросся с зубцами лосиного рога. Руку вывернуло и меч выскользнул из ладони. Но варвар тоже не удержал оружие: барга и меч отлетели в сторону и шлепнулись на песок.
В руке варвара возник бронзовый нож. Тиар выдернул из-за пояса метательный топорик.
Бронза бессильна против паномских доспехов — грудь прикрыта зерцалом, плетеная кольчуга на плечах, наручи. Впрочем, варвар умелый воин; найти щель в доспехах трудно, но возможно.
Выпад — Тиар уклонился и взмахнул топориком. Быстрый, как кот, варвар присел, свободной рукой намертво вцепился в кисть Тиара. Королевич среагировал мгновенно и не задумываясь: потянул руку чуть на себя, левой ладонью схватил варвара за локоть, качнулся и коротким движением вывернул предплечье соперника против сгиба. Варвар, взбрыкнув ногами, упал. Ногой Тиар тут же выбил нож, однако и сам остался без топорика: варвар лежа поступил так же.