Спустя мгновение варвар уже стоял. В глазах его читалось невольное уважение: он явно не ожидал такого умения и прыти от хрупкого на вид королевича. Продолжили без всякого оружия, голыми руками.
Некоторое время они обменивались ударами, но осторожность у обоих брала верх.
Наконец Тиару надоело. Отступив немного назад он поднял руку.
— Постой! Ради чего мы бьемся? Я только хочу поговорить.
Варвар вопросительно взглянул в лицо Тиару.
— А кто ты такой, южанин? И что делаешь на границе наших земель?
Тиар вскинул подбородок.
— Я — Тиар, наследный принц Паномы, сын короля Балха III! Назови себя, воин Пустошей!
Варвар расправил плечи:
— Я — Сай, сын Полаха, верховного шамана северных Пустошей. Любой из воинов Пустошей подчиняется мне! Если вы действительно пришли поговорить, не теряй времени, спрашивай, королевич! Я отвечу на любой твой вопрос.
С этими словами Сай подобрал баргу, отцепил меч Тиара и коротким расчетливым движением метнул его хозяину. Тиар так же ловко поймал его и отправил в ножны.
— С недавних пор твои воины шастают по северным землям королевства, нарушая мирный договор. Мы хотим знать причину этого. Крестьяне волнуются, потому что иногда твои воины нападают на них.
— Виновных я немедленно выдаю паномским патрулям! — возразил Сай. — Я запретил нападать на жителей королевства.
— Но тем не менее, воины Пустошей не уходят из Паномы. Причина должна быть достаточно веской.
Сай некоторое время помолчал, размышляя. Потом спросил:
— Знаешь ли ты, королевич, о Камне Отрана?
Тиар, конечно, знал. Этот камень притягивал и обращал в пыль любое железо, кроме разве что бронзы. Обладая им, варвары Пустошей хозяйничали на севере безраздельно, даже паномские полки были бессильны против черной глыбы на ритуальных салазках.
— Кто на северных берегах моря не знает о Камне Отрана? Только младенцы... — сказал Тиар, пожав плечами.
— Камень похитили. Его мы и ищем. И пока не найдем, будем нарушать границы, потому что унесли его на юг.
— Кто?
Сай бессильно развел руками:
— Не знаю. Наверное, люди-из-лодок.
— Как же ты рассчитываешь найти Камень, если даже не знаешь, кто его похитил?
Варвар криво усмехнулся и неторопливо полез за пазуху.
Тиар прищурился. Его взору предстал темный от засохшей крови амулет, вырезанный из кости: пучеглазый божок-идол, сложивший руки на пухлом животе. Глаза его, похоже, представляли собой вправленные в кость металлические шарики-бусины. К макушке примыкало костяное колечко, сквозь которое продели кожаный шнурок. Сай взялся за шнурок, позволив амулету свободно свисать. Божок слегка повернулся вокруг оси и застыл, уставившись глазищами на юго-запад, в сторону Панкариты.
— Камень там, — махнул рукой Сай. — Амулет всегда глядит на него. Остается только следовать взгляду этих не знающих сна глаз, королевич.
Тиар коротко поразмыслил.
— Я не могу позволить твоим воинам идти к столице. Это приказ короля.
— А я не могу вернуться на Пустоши без Камня. Это приказ шамана, — не задумываясь парировал варвар.
Тиар остановил взгляд на могучей фигуре Сая. Решение пришло мгновенно, но согласится ли на него этот своенравный дикарь?
— А если я помогу тебе найти Камень? Обещаю, что никто не позарится на него. Да и как — мои воины и близко не смогут подойти к нему, потому что без железных доспехов и без оружия они перестанут быть воинами. Мы переправим Камень к северным границам, где ты со своими людьми подберешь его. Как насчет этого?
Сай поразмыслил.
— Я пойду с тобой, королевич. Только я — остальные воины будут ждать меня в Пустошах. А те, кто сейчас в пределах Паномы — покинут королевство.
Варвар, освободившийся от петли, протягивал лассо Тиару. Тот принял его и водворил на пояс.
— Я согласен, — сказал он вожаку воинов Пустошей. — Куда там глядит твой амулет?
Сай обернулся к своим людям.
— Слыхали? Ждите меня на границе! И всем уйти из северной Паномы. Ничего не предпринимать, пока я не вернусь! Й-э-эррр!
— Й-э-ээрр!!! — дружно отозвались варвары. Не мешкая ни секунды, они развернулись и зашагали на север, к источнику Бешеных Псов, где удобно было разбить лагерь.
Божок глядел в сторону Панкариты.
9. ХОЖД
Лодки пиратов густо чернели на свинцовой воде залива, казалось, что из шхер высыпали полчища муравьев. Но Хожд знал, что каждый из этих муравьев сжимает кривой сагорский нож или короткий меч, откованный в гурдских степях. Впрочем, если судить по предыдущим схваткам, пираты почему-то перешли на бронзовые и костяные ножи, на боевые ликийские шипы и даже простые палицы. Хожд смутно чувствовал, что это неспроста и как-то связано с его миссией. Но понять никак не мог.
Арбалетчики притаились за бортом шхуны, абордажники распластались на палубе, сжимая оружие. Только рулевой изображал застигнутого врасплох купца: размахивал свободной рукой и зычно звал капитана. На баке кто-то колотил деревянным молотком не то в гонг, не то в рынду.
«Хорошо, — подумал Хожд. — Правдоподобно! Молодцы!»
Флагманская баркентина шла под торговым суманским флагом. Со стороны никто бы не заподозрил, что вместо товаров она скрывает отборные роты морских пехотинцев, бойцов умелых и тертых не в одном абордаже. А в отдалении, кроясь в тумане, наготове поджидают еще три корабля.
Пиратов ждала ловушка. И они попались на крючок, словно жирный сазан.
Когда борта лодок ударились в обшивку баркентины, а в планшир вонзились десятки бронзовых крючьев, арбалетчики по команде дали первый залп. Из нескольких дюжин пиратов на борт успели подняться всего полторы, и тут же напоролись на пики пехотинцев-абордажников. Расчехленные баллисты, урча, метнули тяжелые снаряды, залив всколыхнула могучая волна, несколько лодок разлетелись в щепы, кое-какие перевернулись. Ошеломленные пираты барахтались в воде, так и не успев сообразить кто же дал им такой отпор. На отставших лодках спешно гребли к берегу, но два из трех кораблей подмоги уже сбрасывали тик-трапы в опасной близости от скал: один в миле восточнее, второй — западнее. Суманские пехотинцы выбрались на берег и взяли отступивших пиратов в клещи. Четвертый корабль сновал по заливу и топил уцелевшие лодки.
Спустя полчаса все было кончено: кто из пиратов не пошел ко дну или не был убит пехотинцами, связанный по рукам и ногам валялся в трюме под надежным замком и под охраной. Через пару недель их продадут в рабство и они проклянут злую судьбу, сохранившую им жизни, и переполнятся завистью ко своим погибшим в бою товарищам.
Те же немногие, кому посчастливилось прорваться сквозь цепи пехотинцев, торопливо уходили предгорьями к лагерю Чатта. Хожд рассматривал пустынный скалистый берег.
«Пора, — подумал он, — пора высаживаться и разгромить их логово. Только где оно? В каком фиорде?»
— Даггар! — крикнул Хожд пожилому сагорцу, доке по части допросов. — Давай-ка спустимся к пленным...
Даггар осклабился и поправил плоскую сумку со своим жутковатым инструментом. В сумке отчетливо звякнула сталь.
Не прошло и получаса, как Хожд пометил на карте нужный фиорд. Даггар действительно был мастером своего дела. Корабли ложились на новый курс; почтовые чайки разносили приказы капитанам оставшихся на дальнем рейде судов, скрипели снасти, волны упруго бились в выскобленные борта и пел в парусах свежий ветер.
Атаковать решили на рассвете, потому что к месту подошли перед самыми сумерками. Вплотную Хожд подходить не решился: вожак пиратов слыл хитрой и осторожной бестией. Корабли отдавали якорь за острым скалистым мысом.
Приказав пехотинцам отдыхать перед утренним штурмом, Хожд отпустил капитанов и офицеров и поднялся на палубу. Запад догорал багровым, а над головой уже виднелись самые яркие звезды. Прибой слабо светился, шумели, накатываясь на берег, волны и в этот шум вплетались еле слышные песни цикад.
«Утром, — подумал Хожд. — Утром я докажу отцу, что не зря провел в горах восемь лет. Хотя, еще с неделю придется чистить шхеры от недобитых шаек... Но это уже детали...»