Эб умолк, разведя руками. На первый взгляд в истории, приключившейся с Лероем, не было ничего странного. Но Мирон нутром чуял: не все так просто, как кажется. Что мог каменщик узнать о своем прадеде? Что тот в свое время разбойничал? Но разве это повод так круто менять жизнь? Да и бояться кого через столько-то лет? Может, потомков его дружков? Нет, не похоже. Слишком много темных мест.
— Скажите, Эбир... — начал было Демид, но Долгопол властным жестом оборвал его.
— Воины зовут меня просто Эб.
— Хорошо... Эб. Я хотел спросить, не творится ли чего необычного в окрестностях Тороши? Особенно на болотах. Звери, там, странные или еще что?
Эб пожал плечами:
— Время от времени хуторяне плетут всякий вздор о болотах, но так было всегда, сколько себя помню. Хотя, должен признать: последние годы плести стали заметно чаще. Правда, я никогда не обращал внимания на разные байки. Торгую я нынче в основном морем и на болота уже лет пять как не попадал.
Демид полез за пазуху и извлек сложенный вчетверо лист бумаги.
— А на это что скажешь?
На стол перед Долгополом лег рисунок Демида, изображающий встреченного в топях Скуомиша зверя со всадником. Эб поглядел на рисунок и так, и эдак, поворачивая его пухлыми пальцами.
— А что говорить? Если мухоморов нажраться, еще и не такое привидится... Но рисунок вообще-то хороший.
Гари протянул иссеченную шрамами руку, но рисунок взять не успел: на улице послышался громкий шум, потом истошные крики, проникшие даже за толстые стены Долгополова дома-цитадели. Топот шагов на лестнице, стук в дверь. Взъерошенный привратник на пороге вопит:
— Пожар, хозяин! Дом Лероя горит!
Все мигом вскочили на ноги. Пожары в вечно сыром Шандаларе случались крайне редко. Когда выбегали за ворота Демид негромко шепнул Мирону:
— Началось, кажется...
Пылающий дом Лероя отделяло от жилища Эба два двора. По улице сновали люди, а за каменным забором заходились лаем собаки.
Пламя было тусклое, трескучее. Непрекращающийся дождь не позволял ему как следует разгореться; но оно и не гасло. Кое-как одетые зеваки сгрудились перед воротами.
За высоким каменным забором происходило нечто странное: в пламени метались неясные тени, что-то с грохотом обрушилось, подняв сноп рыжих искр, зазвенело стекло, жутко завыла собака...
— Помоги! — крикнул Мирон кому-то из глазеющих на пожар горожан, бросаясь с разбегу к стене. Заспанный мужичонка послушно подставил спину и Воин мигом оказался наверху. Левую перчатку распорол острый осколок стекла, один из многих, вмурованных в кромку забора. Рука, к счастью, не пострадала. Мирон тихо изумился: стекло на заборе? Специально, чтобы не лазили, что ли?
Рядом возник Демид, придерживая ножны с мечом, словно меч мог понадобиться на пожаре.
— Вниз? — крикнул он, скорее утверждая, чем спрашивая.
Мирон кивнул.
— Откроешь ворота, а я в дом! — добавил Шелех уже в прыжке.
Земля упруго толкнулась в подошвы сапог, грязь брызнула в разные стороны крохотными фонтанчиками. Мятущееся пламя выхватывало из ночи то угол какого-то сарайчика, то чахлые кустики боярышника, растущие вдоль забора, то высокое крыльцо дома. Мирон шагнул вперед и едва не наступил на труп огромной черной собаки, валяющийся в жирно поблескивающей луже крови. Бок собаки был рассечен не то мечом, не то когтями.
Острое чувство близкой опасности захлестнуло Мирона и он больше не расслаблялся. Слева, где приземлился Демид сгустилась на мгновение шевелящаяся тьма, послышалось неприятное шипение и резко зазвенела сталь. Больше Мирон ничего разобрать не успел: ему навстречу рванулось что-то темное, бесформенное; разглядеть удалось только пасть, полную зубов, да несущийся навстречу клинок. Мирон едва успел выхватить свой меч и заслониться.
Дальше запомнились только разрозненные куски: бешеная рубка непонятно с кем, кровь, крики за забором и нетерпеливый стук в ворота, вдруг возникший из густой тени у забора черный пес, двойник убитого, яростно рвущий чью-то плоть, неистовый клич Демида: «Й-э-э-э!!», отражение пламени на его клинке, красноватые отблески на мокрой земле, гул огня, предсмертный хрип собаки, перешедший в жалобное поскуливание...
Неожиданно и сразу противник пропал. Отступил и растворился в слепящем жерле пожара. Мирон его, кажется, только слегка ранил. Демид пятью шагами левее возился с запорами на воротах; на утоптанной грязи под ногами умирал второй пес, разрубленный чуть ли не пополам. По ту сторону забора все перекрыл зычный голос Гари: «Лестницы! Лестницы, чтоб вам...» В доме, объятом алым цветком огня, с треском и грохотом рушились перекрытия.
Ворота, наконец, отворились, во двор хлынули люди. Мирон к этому времени пытался обойти дом по кругу, но страшный жар и удушливые клубы дыма не пускали.
Потом его догнали Демид и Лот Кидси, и последнее, что отпечаталось в памяти перед тем, как напряжение схватки сошло окончательно, это несколько неясных силуэтов с перепончатыми крыльями, взмывших в ночное небо с резкой грацией летучих мышей.
Эб Долгопол вовсю руководил тушением пожара; люд с ведрами и кадками сновал от колодца к дому, пошли в ход багры. Пламя медленно, но верно стало уступать. Помогал и равнодушный дождь. Скоро пламя и вовсе сбили, только клочья дыма неспешно ползли ввысь, да чернели везде головешки. Стало вдруг темно, пришлось зажигать факелы.
Мирон угрюмо вычистил меч и отправил его в ножны. В душе пульсировала гулкая пустота.
— Кто это был? — негромко спросил Кидси, перемахнувший через забор в тот самый момент, когда открылись ворота, и потому почти ничего не увидевший.
Мирон, после долгой паузы, с неохотой ответил:
— Не знаю... не разглядел. Быстро все так...
Рыжий Лот успокаивающе положил ему на плечо тяжелую руку.
— Не бери в голову, Шелех. Мы сделали все, что сумели.
Демид, недвижимо стоящий поодаль, вздохнул:
— Я — не я, если это не те, кто разъезжает по нашим болотам на всяких чудовищах.
Кидси, задрав голову, глядел в небо.
— Значит, они способны летать... Это плохо. Очень плохо.
Мирон глухо сказал в пустоту:
— А ведь могли сразу с корабля сюда придти... И все было бы совсем не так.
— Ну-ну, — Кидси вновь похлопал его по плечу. — Мы не провидцы. Знать будущее никому не дано.
Мирон поднял на него упрямо-колючий взгляд.
— Но мы обязаны предвидеть будущее, Лот, ибо мы — Воины. И никто не простит нам ошибок.
Лот промолчал.
Подошел Гари, кутаясь в незастегнутую куртку. Лицо его застыло, как угрюмая маска.
— Нашли Лероя...
Три пары глаз обратились к нему с неясной надеждой, хотя кто смог бы уцелеть в полусгоревшем доме?
— Он был уже мертв, когда начался пожар. Его закололи прямо в постели...
Первый бой они безнадежно проиграли. С этим спорить не приходилось.
— Пошли отсюда, — сказал Лот отрывисто. — Нечего здесь больше делать.
Трое Воинов медленно зашагали к воротам; суетящиеся горожане предупредительно расступались перед ними.
Гари крикнул вслед, что они с Эбом вернутся, когда управятся с первоочередными заботами и дождутся мэра.
Воины уже вышли на улицу, когда от густой тени напротив двора Лероя отделилась тень поменьше и заскользила навстречу.