— Ба-ба-ку-ли-ии! Э-ге-ге-ее-ей!
Зловещая тишина была ему ответом. Горячая пыль забивала рот, глаза и нос. Только успевай отплевываться! Тьфу! Это не каракумский песок. Но тогда что же это, откуда взялась, откуда обрушилась на землю эта липкая нездешняя пыль?
Он не заметил, как исчезла тропа. Ехать дальше было опасно. Похоже, что и так он уже сбился с пути. Куда двигаться? Назад? Вправо, влево? Он уже жалел, что поддался доброму порыву. Ну, пропал бы десяток-другой овец, какая ему забота. Еще и на пользу ему, нельзя будет доказать, что вообще были лишние овцы.
Да, надо поворачивать, пока не поздно. Вроде бы здесь он проезжал только что… Только бы найти обратный путь, только бы не заблудиться в пустыне.
Эх, почему он не Тахиров? Была бы у него такая же биография, давно бы стал большим начальником, ведь теперь биография важнее всего. Это Айдогды, как дурак, ничем не может воспользоваться. А может, не хочет? Может, он не притворяется, когда говорит, что нет ничего ценнее честности?
Но куда карабкается конь? Что за незнакомый бархан? А где тропа? Двигаться бессмысленно, надо переждать здесь, пока хоть немного не прояснится. Гарахана бросило в пот. Неужели заблудился? Он привязал коня и сел на вершине бархана. По-прежнему вокруг было темно, как ночью.
Сколько так продолжалось? Он утратил представление о времени. Час прошел, два, три?
Но вот на черном небе появилось серое пятно. Быстро увеличиваясь в размерах, оно становилось все ярче, высвечивая силуэты барханов. И наконец превратилось в желтый круг, из которого вырвались первые солнечные лучи, мигом осветившие окрестность.
Теперь Гарахан мог оглядеться. Этих мест он не знал. Тот островерхий холм, похожий на папаху, он обязательно запомнил бы. Значит, он все-таки заблудился. Надо попробовать отыскать хоть какой-нибудь след.
Отъехав примерно на сотню шагов, он заметил широкую полосу. Следы овец! Здесь недавно прошла небольшая отара, голов, примерно, на сто. Это могла быть только часть общего стада, отбившаяся в темноте.
…Когда после двухдневных поисков чабаны обнаружили Гарахана, он лежал ничком у подножья холма. Он едва смог пошевелить запекшимися, потресканными губами:
— Овцы… там… — И уткнулся лбом в песок.
В ложбине, тесно прижавшись друг к другу, стояли отбившиеся овцы…
Тахиров седлал коня, когда к нему подошел Бабакули.
— Гарахан искупил свою вину. Как ты думаешь поступить?
— Ты прав, Бабакули. Но молчать я не буду.
— Выходит, что за добро ему отплатится злом?
— Для того чтобы ему не отплатили злом, я и скажу всю правду.
— Ты ведь знаешь Поладова. Когда речь идет о нарушении закона, он неумолим. Он не прощает таких проступков и не признает никаких смягчающих обстоятельств.
— И все-таки правда для меня дороже, чем все остальное. Я не буду ни лгать, ни замалчивать правду. И тебе не советую.
— Мы все просим тебя об этом. Все чабаны и подпаски.
Айдогды заколебался. Может быть, товарищи правы, ведь Гарахан действительно, рискуя жизнью, спас от гибели отбившуюся часть стада. Но какое же право мы имеем прощать или не прощать? Перед законом все равны.
— Я передам вашу просьбу суду, — сказал он наконец.
— Ты стал бездушным, Айдогды…
«В чем-то ты прав, — подумал Тахиров. — Я действительно стал бездушным. Я бездушен к преступникам. Иногда мне и самому жалко их, жалко всех, даже убийц, но я не позволяю себе жалости. Я должен быть беспощадным, иначе преступления никогда не исчезнут. Как хорошо, наверное, проявлять великодушие, как приятно, наверное, прощать грехи. Но приятно должно быть не мне. И не во мне дело, а в обществе, и только то хорошо для каждого, что хорошо для всех. Вот почему преступников нельзя жалеть».
— Зря ты так, — вслед уходящему Бабакули сказал Тахиров.
«Что поделаешь? — думал он дорогой. — Жаль, что ты не захотел меня понять. Раньше я бы мог, пожалуй, поступить так, чтобы действительно отплатить добром за добро, даже если бы при этом пришлось немного нарушить закон. Но теперь для меня это — самое страшное преступление, потому что в этом — корень всех остальных преступлений. При желании всегда можно найти причину для жалости. Сказать, к примеру: «Это мой закадычный друг. Давайте простим его на этот раз…» Или: «Хотя человек и нарушил закон, но сделал это он не по злому умыслу, а по незнанию, не будем его наказывать». Или: «Он искренне раскаивается в содеянном». Словом, всегда найдутся отговорки для того, кто хочет скрыть преступление. Но разве уклонение от закона не преступление? Значит, если хочешь быть великодушным, ты должен сам нарушить закон».