— Тяжелый день?
— Пожалуй. Фредди не очень тебя замучил?
— Да что ты. Он умница. — Поднявшись, отец похромал в кухню, поставил чайник. — Что будешь? Чай, горячий шоколад?
— Давай шоколад. Мама спит?
— Давно уже. Она тоже сегодня весь день на ногах.
— Отпуск ей не помешал бы. Может, мы все выберемся куда-нибудь на школьные каникулы.
— Тебе следовало бы отдыхать с людьми своего возраста, — нахмурился отец.
— Не думаю, что Фредди хорошо впишется в такую компанию.
— Мы бы присмотрели за ним. Тебе надо иметь личную жизнь.
— Фредди моя жизнь. Скажи маме, что утром я займусь с Фредди. Мне до девяти никуда не надо. И не засиживайся.
В своей комнате Диана открыла шкафчик и вынула коробку со своими сокровищами. На дне лежала фотография с вечеринки. Совсем случайно Диана оказалась на том же снимке, что и Пит О'Хэнлон.
Все, что у нее осталось от отца Фредди.
Снимок она хранила по единственной причине — когда-нибудь Фредди пожелает узнать, кто его отец. Хочется верить, к тому времени воспоминания потускнеют вместе с фотографией, люди разъедутся, и имя забудется. И Фредди будут ценить за то, каков он сам.
Сейчас она достала снимок потому, что пять прошедших лет притупили ее чувство опасности. Потому что ей требовалось вспомнить, сколько вреда может быть от минутной похоти.
Диана уснула, но сон ее был тревожным. Она ехала в сверкающем розовом такси внутри снежного шара. Круг за кругом. Шейх Захир голосовал. Она останавливалась, но он не садился в машину, а только смотрел на нее и говорил: «Поцелуй меня, я принц».
Она целовала, и он превращался в лягушку.
Диана проснулась, сердце в груди колотилось, во рту пересохло. Минуту она не могла понять, где находится.
Сквозь туман сна прорвалось низкое, настойчивое гудение будильника. Со стоном она прихлопнула его рукой, перекатилась на бок и быстрым движением поднялась с кровати. Набросив халат, перебежала через коридор в комнату Фредди, чтобы быть там, когда он проснется, и дать матери дополнительные полчаса поспать. Захотелось максимально использовать нестандартно поздний выход из дома, раз уж ехать за шейхом Захиром надо только к десяти.
Если, конечно, Джек Ламлей еще болеет. Иначе он сразу бросится проверять, не повредила ли она его обожаемую машину. И не дай бог, заметит хоть малейшее пятнышко грязи.
Пусть смотрит. По машине не определишь, выезжала ли Диана вообще со двора. Вот только, когда он сядет за руль: она передвинула сиденье — ноги у нее не такие длинные, как у Джека.
— Плохая девочка, Диана, — погрозила она себе пальцем в зеркало. — Напиши сто раз: «Я должна всегда возвращать сиденье в исходное положение».
— Мама? — Фредди моргнул, проснулся, мгновенно вскочил, схватил свою тетрадь с наклейкой «хорошая работа» и сунул ей поднос. — Смотри!
— Шшш… — она приложила палец к губам, — еще рано. Не буди дедушку с бабушкой.
— Смотри, мама! — прошептал малыш, держа тетрадь прямо перед ее лицом.
— Грандиозно! — прошептала Диана в ответ, хватая его в охапку и таща вниз, предвкушая впереди драгоценное время, когда они будут завтракать вместе. Как потом она проводит его в школу, чтобы маме не пришлось делать крюк, а можно было идти прямо на автобусную остановку.
Отец был прав, подумала Диана, когда они все вместе уже топтались в прихожей, собираясь выходить, мама выглядит усталой. Повинуясь внезапному порыву, она обняла мать.
— За что это? — спросила та подозрительно.
— Ни за что. За все. — И Диана быстро отвернулась, подавив нежданные слезы. — Я позвоню тебе попозже, папа.
— Не волнуйся о нас. Я заберу Фредди из школы. Может, пойдем на реку. Что скажешь, сынок?
— Правда? — лицо Фредди просияло.
Мать Дианы со значением покашляла, глядя на дочь.
— Ты можешь не идти весь путь к воротам. Доведи его только до угла, а дальше он сам добежит.
— Сам?
Фредди кивнул.
— Но… — до школьных ворот было всего несколько шагов, но у Дианы все равно встал в горле комок, — значит, он уже взрослый?
Ее малыш растет слишком быстро. Делает гигантские шаги, пока она слишком занята, чтобы заметить.
— Не забудь, что сегодня родительское собрание, — напомнил отец.
— Это навечно высечено в моей памяти.
На ближайшем к школе углу она удержалась от поцелуев и объятий, компрометирующих мужчину. Смотрела, как он убегает, как поглотила, приняла его в себя толпа ребятишек в дверях школы.
Захир не спал.
Большую часть ночи они с Джеймсом работали, уточняя планы на год. Но утреннее его настроение испортила не усталость, а письмо от Атии, младшей сестры. В полном восторге она писала ему о предстоящем бракосочетании, спеша поделиться своими соображениями по поводу каждой из предлагавшихся ему невест. Все они были ее подружками, и Атии доставляло огромное наслаждение снабжать Захира описаниями их внешности и других непревзойденных достоинств.