Мы все, пилоты катеров, переглянулись – нам вспомнился вылет с Земли, когда все мы ходили босиком перед отлетом. Я первый, не обуваясь, взял кроссовки и вышел в коридор вслед за Куньей, а за мной так же поступили и все наши. На вопросительные взгляды местных Кунья со смехом рассказала, как мы улетали с Земли.
- А вот теперь хотим прогуляться босиком по Титану! – шутила она. – Пусть не по самой планете, так хотя бы по полу станции. А если серьезно, то больше суток в скафандре очень располагает к хождению босиком.
В столовой на ужине мы все наелись до отвала, отведя душу после питания пастами в полете, а потом нас разместили в каютах, причем нам с Куньей предоставили «семейную», с довольно широкой койкой. Первым делом, усадив Кунью на кровать, я опустился на колени, взял в руки ее босые ножки и стал целовать пальчики, а она прижала мою голову к груди.
- Ты помнишь? – спросила она.
- Да.
Лежа рядом на кровати, мы страстно ласкали друг друга, ведь перед обратным полетом у нас была всего одна ночь.
* * *
Наутро, после завтрака, мы все шестеро надели скафандры, и вышли наружу. На Титане стояла пятнадцатидневная ночь, он, как и Луна, всегда был обращен к Сатурну одной стороной, на которой мы и находились. Облака ночью частично рассеивались, и в небе сияли кольца Сатурна, освещая станцию. Мы в сопровождении местных жителей шагали по поверхности и во все глаза смотрели по сторонам. Рядом были озера метана, а впереди виднелся огромный купол, где добывали гелий-3 и дейтерий – основные вещества, экспортируемые с Титана на Землю в качестве топлива для термоядерных электростанций и силовых установок кораблей.
Кунья попросила разрешения взглянуть поближе на метановое озеро, и мы, в сопровождении местных, подошли к каменистому берегу. Присев на корточки, мы все «потрогали» синеватую жидкость, заполнявшую впадину почвы. Она была почти неощутима – очень легкая и практически не оказывающая сопротивления погруженной в нее руке в перчатке.
Возвратившись после прогулки, мы переоделись и отправились в столовую. Праздничный обед был посвящен нашему прилету, жена начальника станции, Лариса, такая же молодая и красивая, как остальные, по этому случаю изготовила огромный торт, украшенный ягодами, выращенными в местной оранжерее. Мы наперебой восхищались и благодарили работников станции за гостеприимство, а они благодарили нас за то, что навестили их и скрасили их однообразное существование. Смена на Титане длилась год, а потом можно было улететь на Землю или остаться, по желанию. Как оказалось, все присутствующие «отбывали» уже второй срок, они привыкли, и им здесь нравилось, но следующий год, который начинался через три месяца, намеривались все же провести на Земле и отдохнуть, а потом опять вернуться. Поэтому они усиленно тренировали мышцы, отвыкшие от земной силы тяжести.
Я, как врач, вызвался осмотреть всех, здесь проживающих, обнаружил у них атрофию мышц и остеопороз костей конечностей, и незаметно, во время осмотра, привел все в норму. Когда все прошли медосмотр, они с удивлением отметили возросшую силу мышц, которую, как я надеялся, они не успеют растерять до отлета на Землю. Я рекомендовал им усилить тренировки на тренажерах.
Незаметно подошло время отлета. Мы простились с «аборигенами», которые проводили нас до катеров и долго махали руками, пока катера на гравитационных приводах медленно поднимались ввысь перед тем, как включить термоядерные двигатели.
И вот мы снова в космосе. Кунья вывела нашу тройку из плоскости эклиптики и задала курс на Землю. Снова потянулись однообразные часы вахт и отдыха, снова мы разговаривали, играли в шахматы, связывались с ведомыми и с «Альфой», читали книги. На этот раз никаких комет нам не попалось, и менее чем через сутки полета мы уже входили в шлюзы на нижней палубе.
Нас встречали Ивакин и сам Дубровский. Пожав нам руки, он поздравил с благополучным возвращением и отправил на отдых до послезавтра. До отлета из Солнечной системы оставалось всего несколько дней.
Однако, прежде чем пойти на ужин, мы с Куньей дождались планетологов, и передали им все собранные материалы по комете, которую, кстати, как первооткрыватели, официально назвали нашей фамилией – «комета Василенко». Сейчас эта комета следовала по своей орбите, уходя по пологой гиперболе все дальше в космос, чтобы уже никогда не вернуться в Солнечную систему. Кунья хотела, чтобы мы назвали комету моим именем, а я – ее, так что, в конце концов, сошлись на фамилии.
Поужинав, мы отправились в свою каюту, и снова, конечно, пытались угадать, что нас ждет на Ахернаре, но так ничего и не придумали. Я опять припомнил свой сон, предполагая, что нас там ждет столкновение с какими-то чудовищами, а Кунья считала, что опасность будет исходить из космоса. Наконец, обнимая друг друга в постели, мы постарались наверстать все, что упустили в течение четырех дней.