Их глаза на мгновение встретились, и она почувствовала, как тепло его рук проникает сквозь блузку. Он притянул ее голову к себе, и в этот момент раздался стук в дверь. Смит неохотно опустил руки.
Вошел официант, толкая тележку, накрытую белой скатертью, на которой стояла хрустальная ваза с нарциссами и бутылка шампанского в серебряном ведерке со льдом.
– Что это? – спросил Смит. И прочитал на приложенной карточке: «Наилучшие пожелания от Саймона Джунга».
Когда официант удалился, он подошел к ней, все еще стоявшей у окна, и спросил:
– Что вы об этом думаете, Джудит? Должны мы принять его предложение о мире?
– Меня все это выводит из себя больше, чем вас.
– Вас – может быть, – он стоял совсем близко, почти касаясь ее плеча, глядя в окно на то, как ночь укрывает сосны, – у меня гораздо больше опыта общения с прессой. Я научился воспринимать сенсационные новости определенным образом. Возможно, меня это выводит из себя, как и вас, но проявляю я свои чувства иначе.
Он повернулся, чтобы взглянуть на нее, и ощутил вдруг, как трогает его маленькая родинка чуть ниже мочки ее левого уха.
– Ваше восприятие очень непосредственно и прямолинейно. Вы взрываетесь и неистовствуете, тогда как я хладнокровно приглашаю юриста.
Она смотрела на него и думала, почему эти темно-синие глаза не выглядят такими на экране. В кинофильмах он обладал магическим обаянием, но в реальной жизни…
Она отошла от окна и сказала:
– У меня появится язва желудка, если я не буду взрываться и неистовствовать.
Два улыбающихся официанта – «Добрый вечер, мадам, месье!» – доставили ужин. Пока один из них накрывал стол, второй обошел комнату, зажигая лампы, потом задернул шторы и разжег в камине дрова, которые каждое утро приносили и укладывали на медный лоток.
Когда они удалились, Смит откупорил шампанское, придвинул Джудит стул и пригласил:
– Мадам!
Они ели, ощущая благотворное тепло от огня камина, от сияющего хрусталя, столового серебра и китайского фарфора. Смит с нескрываемым аппетитом привычно поглощал красиво приготовленные яства, в то время как Джудит, всегда считавшая обыкновенный стек-миньон из филе вершиной кулинарии, только дивилась пиршеству, которое он заказал: зажаренная на грили меч-рыба с мятным маслом, красный салат-латук, сдобренный козьим сыром, тончайшие ломтики хлеба, поджаренные с маслом, пряными травами и тертым сыром «Пармезан» так, что они хрустели на зубах, наконец, холодный компот из клубники в серебряных вазочках.
Не зная, с чего начать, она последовала примеру Смита и намазала тонким слоем немного икры на тост. Джудит всего лишь второй раз в жизни пробовала икру и еще не разобрала, нравится ли она ей.
– Знаете, Джудит, – сказал он, – в первый раз я как следует попробовал настоящую белужью икру, когда мы в Иране снимали «Золотую Орду». Шах тогда пригласил всю съемочную группу в свой дворец…
Джудит слушала зачарованно. Он говорил о мире и времени, в которых ей не было места. В самом деле, она еще даже не родилась, когда «Золотая Орда» вышла на экраны.
– Зачем вы носите такую прическу? – неожиданно прервал Смит свой рассказ.
Джудит вздрогнула. Она так причесывалась со студенческих лет. И никто никогда не комментировал это, даже Морт.
– Я только что подумал, – сказал он, показывая руками, – как будут выглядеть ваши волосы, если их распустить.
Она подумала о дворце шаха, о белужьей икре, обо всех нашумевших по всему миру романах Смита с графинями, королевами экрана и богатыми дамами из высшего общества. Она вспомнила, что однажды он чуть не женился на наследнице, как полагали, самого большого состояния в Соединенных Штатах. Как могла Джудит, всего лишь семейный врач из Грин-Пайнс, конкурировать с таким прошлым?
И вдруг она осознала, что хочет конкурировать – она хочет стать уникальной женщиной в его жизни, единственной женщиной, которой он позволил стать свидетельницей его уязвимости.
Она взглянула на него через стол и увидела, как чертики пляшут в его глазах – вызывая на роман, на приключение.
Неожиданно она почувствовала сильнейшее возбуждение.
– Джудит… – начал он. И тут зазвонил телефон.
Подозвали ее: срочно потребовался врач.
– Очень сожалею, – сказала она, надевая свой белый халат. – Я должна идти. Травма в клубе здоровья.
Он остановил ее в дверях:
– Вы вернетесь?
Она посмотрела в его глаза и улыбнулась.
– Да, если не будет поздно.
41
Дэнни поручил свой «ягуар» гостиничному парковщику и вошел в экзотический холл отеля «Марриотт». Перед этим он заезжал еще в четырнадцать отелей, поскольку должен был расправиться с миниатюрной официанткой, которая считала, что он похож на ее кузена Эла.
Дело не терпело отлагательств.
Где же среди этой проклятой пустыни могла быть эта скотина?
Он подошел к столу для приема посетителей, мельком показал карточку журналиста и сказал:
– Привет. У меня встреча с Филиппой Робертс. Не могли бы вы сообщить ей, что я здесь? – Дэнни решил, что так быстрее можно добиться результатов, нежели просто спросить, проживает ли она в отеле. Никаких вопросов, надо действовать так, будто ты точно знаешь, что она здесь.
– Одну минуту.
Он стоял в напряжении, барабаня пальцами, пока два попугая на жердочках пытались перекричать друг друга. Наконец девушка вернулась и сказала:
– Вы можете позвонить вон там по этому номеру.
Он подошел к белому телефону и только когда произнес: «Мисс Робертс?» – понял, что его собеседник – молодой человек с австралийским акцентом. Без сомнения, тот самый крестьянин, которого он видел с Филиппой. Не из тех ли он парней, думал Дэнни, которые работали в ее публичном доме «Бабочка»? Из-за которого он был арестован, унижен и разорен?
– Можно поинтересоваться причиной визита? – спросил крестьянин. – Боюсь, мисс Робертс ничего не знает о встрече с вами.
Дэнни переключился на самоуничижительное обаяние, которое обычно открывало перед ним все двери.
– Ну, это была просто уловка. Видите ли, я журналист и мне бы очень хотелось взять у мисс Робертс интервью для статьи, над которой я работаю. Меня интересовало, не найдет ли она сегодня для меня немного времени?
– Извините, мисс Робертс занята.
– Тогда, может быть, завтра?
– Извините, но вам придется устраивать интервью через ее офис в Лос-Анджелесе.
– Меня поджимают сроки. Это не займет много времени, я обещаю.
– Извините, – сказал австралиец и положил трубку. Пока Дэнни вешал свою трубку, думая: ты получишь свое, ты, сука, – он уже принимал решение, что делать дальше.
Вероятно, было бы легко выяснить, в каком она номере, но что потом? Подняться туда прямо сейчас и преподнести Беверли главный сюрприз ее жизни? Но это лишит его многих удовольствий. Кроме того, налет в духе коммандос – для тупиц, а Дэнни Маккей работает классно, в особом стиле. Теперь, когда он наконец добрался до Беверли, ему хотелось сыграть с особым вкусом, не торопясь, со смаком.
Вернувшись к портье, где молодые люди в белых майках и «Бермудах» помогали гостям с багажом, Дэнни задержался и бросил взгляд на улицу, в декабрьскую ночь. Он все еще думал, что делать, как вдруг заметил белый лимузин, припаркованный на временной гостевой стоянке, примыкавшей к подземному гаражу. И еще человека в униформе шофера, уперевшего руки в бока и разглядывающего поврежденную покраску.
Это была ее машина.
Дэнни незаметно подкрался и сказал:
– Приветствую. Похоже, вы попали в ту же песчаную бурю, что и я. С моей машины чуть всю краску не содрало.
– Да, – ответил водитель, почесывая затылок. – Пустыня – не лучшее место для автомобилей. Мне не по душе водить ее в таком виде. Это не способствует имиджу компании.
– Компании?
– «Старлайт», – сказал водитель, указав на номерной знак с надписью «СТРЛТ 2».
Дэнни достал пачку и предложил сигарету водителю.