Я знаю, что постепенно наши отношения разрушатся и я потеряю тебя. Но если я не смогу жить с тобой, любовь моя, то я вообще не хочу жить».
Когда Андреа Бахман увидела «Замок», он ей сразу напомнил натурные съемки в фильме «Ребекка» – таинственный дом, освещенный лунным светом, и голос женщины: «Прошлой ночью мне приснилось, что я вновь отправляюсь в Мэндерли…»
Пока электрокар, жужжа, двигался по бетонной дорожке, ведущей от бунгало к основному зданию курорта, их юный водитель, закутанный в парку, рассказывал: «Оздоровительный клуб находится вот здесь, крытые теннисные корты по этой дорожке…» – Андреа, не отрываясь, смотрела на особняк. Она находила, что он выглядит романтичным и зловещим одновременно. В «Робин Гуде» Кевина Костнера декорации в чем-то повторяли его башни, башенки и зубчатые стены. Для фильма о Марион Стар даже нет необходимости строить декорации, достаточно провести натурные съемки.
История эта довольно проста по схеме. Преступление, совершенное почти шестьдесят лет назад, 4 июля 1932 года, до сих мор не раскрыто. Убийца Рэмси не найден, так же как и сама Марион Стар. Говорят, что, увидев голое тело любовника, распростертое в ванной комнате – ванной для похоти, как ее окрестили газеты, Марион в истерике выскочила в ночь и затерялась где-то в снегах. Позже, уже весной, когда поисковая партия, составленная из шерифов округа Риверсайд, лесничих и местных полицейских прочесала весь район на многие мили и не нашла ее останков, высказывали предположение, что звери растерзали ее. Убийство окутывали и другие тайны, несомненно мучившие всех, хотя о них не упоминалось в документах, но тем не менее ставшие предметом пересудов – что-то о теле Рэмси, якобы изуродованном каким-то символическим способом.
Два швейцара приветствовали прибывших гостей, когда они подъехали к особняку. Андреа же вновь подумала о том, какой замечательный сценарий получится из истории Марион Стар. Она не могла дождаться, когда потерянный, но недавно найденный дневник звезды, за который Лэрри заплатил огромную сумму, окажется в ее руках и она начнет его читать, вероятно сегодня же ночью.
Один из швейцаров спустился по обледенелым ступенькам, чтобы помочь Андреа подняться на красный ковер.
– Добрый вечер, мадам, – приветствовал он ее, и она обратила внимание, что он – симпатичный молодой здоровяк лет двадцати. Она не могла вспомнить, когда же ее перестали называть «мисс» и стали обращаться «мадам». Хотя ее страх перед возрастом не был столь паническим и столь прагматичным, как у Кэроул Пейдж, тем не менее, отпраздновав сорокадвухлетие, Андреа явственно ощутила холодящее прикосновение грядущей старости.
– Простите, сэр, – сказал молодой швейцар, одетый в тяжелое драповое пальто и меховую шапку в русском стиле – ни дать ни взять Уильям Херт в «Парке Горького». – Вы – Лэрри Вольф, сценарист?
Лэрри со скукой посмотрел на него.
– Да, думаю, что это я и есть.
– Господи, какая честь, мистер Вольф! Вы действительно достойны «Оскара»!
Лэрри прошел за швейцаром, не ответив. Молодой человек торопливо подошел к тяжелой двери, ведущей в «Замок». Открыв ее, он сказал:
– Не дадите ли вы совет начинающему молодому сценаристу, мистер Вольф? То есть я понимаю, что не могу надеяться стать наполовину таким, как вы, но…
Лэрри процедил:
– Я на отдыхе, – и отмахнулся.
– Не принимайте это на свой счет, – мягко сказала Андреа молодому человеку, который выглядел обескураженным и расстроенным.
– Видимо, он никогда не боролся и не нуждался в поддержке.
– Пожалуйста, не надо из-за этого расстраиваться. Мистер Вольф бывает раздражен, когда голоден. – Она вынула из сумочки двадцатидолларовую банкноту.
– Может быть, в другой раз, – сказала она, сунув бумажку в его руку. – Когда у него будет хорошее настроение.
Войдя в ярко освещенный вестибюль, где молоденькие женщины в униформе принимали от гостей манто и шарфы, Андреа наблюдала, как ее красавец-босс любезно улыбался хорошенькой девушке, проявляя к ней внимание, какого швейцар от него никогда бы не дождался. Лэрри Вольф был из тех мужчин, которые привлекали женщин с необыкновенной легкостью, казалось, женщины готовы положить свою жизнь к его ногам. Повсюду в него влюблялись. Когда-то это вызывало у Андреа бесконечную тревогу, еще в те времена, когда она была тайным членом секты этих женщин, когда ее страсть к боссу была безгранична. Была, пока ее глаза не открылись и она не поняла, какой он сукин сын, пока не решила взять реванш. Передавая манто одной из служанок, она мысленно вернулась в тот туманный вечер в общежитие Калифорнийского университета, семнадцать лет назад…
Ночной воздух был горячим и полным запахов, светила оранжевая луна. То тут, то там попадались страстно обнимавшиеся парочки, а двадцатипятилетняя Андреа пыталась не смотреть на них, хотя все ее мысли были заняты тем же – сексом и любовью. Она даже не сразу заметила молодого человека, неожиданно появившегося перед ней на дорожке, и, растерявшись, выронила книги.
– Простите, – сказал он, нагибаясь, чтобы поднять книги, – я не хотел напугать вас.
Андреа вспомнила, что он посещает те же вечерние курсы сценаристов, что и она. Его имя было Лэрри Вольф, и она считала его самым замечательным мужчиной из тех, кого она когда-либо встречала.
– Простите, – повторил он с улыбкой, – я думал, что вы заметили меня. – Она увидела, что прядь черных волос упала на его лоб. – Я – Лэрри, занимаюсь в классе сценаристов, как и вы. Я хотел поговорить с вами.
Это сразило ее. Андреа никогда не питала иллюзий на свой счет, она знала, что во внешности и в личности ее нет ничего примечательного. Парни обычно не назначали свидания Андреа Бахман. Особенно такие красивые и статные, как Лэрри Вольф.
– О чем? – спросила она, думая, как бы поскорее забрать у него книги. Ей нечего было прижать к груди, не за что спрятаться.
– Понимаете, у меня возникла проблема, и я думал, вы сможете помочь мне. Если не возражаете.
Пятнадцать минут спустя они сидели в кафе «Корабль» на бульваре Уилшир, взяв на двоих порцию жаркого по-французски и две чашки кофе. Пока они шли от университета через многолюдный Уэствуд, где парочки прогуливались, взявшись за руки, Лэрри рассказал ей о себе.
Ему было двадцать шесть лет, родился в Южной Калифорнии, работал сторожем на фабрике спагетти в Венеции и мечтал попасть в кинобизнес. Он честно признался Андреа, что не обладает актерскими способностями и не испытывает желания изучать технические дисциплины, такие, как редактура и спецэффекты, и что не хочет тратить время на получение степени по киноискусству.
– В конце концов, я решил, что писать сценарии – самый легкий путь пробиться в кино, – сказал он. – Вот почему я записался на курсы. И когда сегодня наш руководитель так хвалил ваш сценарий, я был поражен.
Андреа покраснела. Она не думала, что Лэрри в тот момент обратил на нее внимание.