Лайза посмотрела вверх. Это были удивительные звезды, но они ничуть не напоминали те, что отражались в сиг нем просторе вод, омывающих берега ее любимого Сан-Сесильо — Сан-Сесильо, где она сидела как-то ночью в небольшом кафе и пила вино со своим теперешним хозяином. Вино цвета спелых абрикосов, чистое как стеклышко.
В ту ночь это абрикосового цвета вино немного ударило ей в голову… или в голову ей ударило предложение работы, которого она никак не ожидала? А она была настолько неразумна, что приняла его. Ей следовало на следующий же день уехать домой и избежать таким образом сердечной боли в будущем — на всю оставшуюся жизнь!
Даже сейчас, после столь приятного вечера, она чувствовала, как к сердцу подкрадывается тоскливый холодок одиночества, потому что здесь, в столице Испании, живет человек, способный до конца своих дней легко обойтись без нее. Теперь уже очень скоро он выплатит ей последнее жалованье, возможно и с дополнительным вознаграждением, и скажет ей, что в ее услугах больше не нуждаются!
Лайза споткнулась, и Питер довольно крепко придержал ее за обнаженный локоть.
— Завтра, — произнес он горячо и интимно, — я покажу вам гораздо больше, Лайза! Это будет замечательная неделя или две! Хорошо бы пожить здесь недели две. Фернандес и эта его странная инфанта вполне могли бы это время обойтись без вас!
Слова Питера лишь еще раз повернули нож, и без того торчавший у нее в сердце!
ГЛАВА 13
За десять дней, пролетевших с быстротой молнии, Лайза сполна насладилась жизнью.
Утро неизменно начиналась с раннего чая, приносимого Хуанитой — мисс Трейси была не из тех, кто, живя за границей, отказывается от исконных привычек британцев, — и следующего за ним блюда с завтраком, состоящим из апельсинового сока, завитка зажаренного до хруста бекона и тостов. После этого мисс Трейси появлялась в комнате Лайзы в купальном халате, и они строили планы на день, обсуждая предложения Питера на этот счет.
В один из дней он устроил Лайзе блиц-экскурсию по Мадриду. Она увидела Эскориал и королевский дворец Эль Прадо, восхитительную резиденцию, окруженную деревьями, которые служили фоном Веласкесу в его портретах. Питер показал ей Музей Прадо, церкви, главные улицы, украшенные фонтанами аллеи. Они потягивали напитки со льдом в веселых кафе на открытом воздухе и завтракали в живописных ресторанчиках, а во время коктейля, или «во время вермута», когда жители большинства столиц сидят за ужином, они с мисс Трейси облюбовали несколько скромных баров, где атмосфера была достаточно фешенебельной и респектабельной, но весьма непринужденной, и они чувствовали себя причастными к этой среде. Порой им даже казалось, что время обеда не настанет никогда. Ведь в Испании обедают всегда поздно, а время здесь, казалось, не имело никакого значения — оно просто течет своим чередом!
После обеда следовали фешенебельные кабаре, в одном из которых, наиболее роскошном, исполнялись знаменитые фламенко, и Лайза впервые ощутила вкус того, что так очаровывает туристов и обогащает карманы владельцев мадридских ночных клубов. Лайзу, как и мисс Трейси, охватило возбуждение, когда она впервые услышала щелканье кастаньет, увидела вздымающиеся пышные юбки и бешеные сладострастные движения андалузских танцовщиц. В следующий раз ее также захватило это зрелище, но не настолько, чтобы она предпочла его прогулке по вечерним ароматным аллеям, чтобы вдохнуть первый глоток живительной прохлады, увидеть желтое сияние фонаря в безмолвном величественном дворе и услышать шепот платанов, обрамляющих притихшие площади.
Затем следовали новые походы по магазинам, и ее немного беспокоили связанные с этим траты, так как она отказалась позволить своей великодушной хозяйке сделать больше, чем несколько очень щедрых подарков. И это, казалось ей, делало ее должницей мисс Трейси, к которой она все более привязывалась.
Питер всегда нравился ей, а при ближайшем знакомстве показался еще лучше. Год назад, встретившись с ним впервые в доме Гамильтонов-Трейси, она никогда бы не поверила, что придет день и он будет вести себя так, словно она для него неотразимо привлекательна, и это тоже ее беспокоило, потому что он-то никогда не станет для нее таким же привлекательным.
Это чувство останется у нее только к одному мужчине! У мисс Трейси сейчас в Мадриде оставались совсем немногие из ее друзей. Иногда некоторые из них заходили к ней на чашку чая, а одна особенно очаровательная семья с красивым молодым сыном Рикардо собиралась дать бал в честь дня рождения кого-то из своих родственников. На бал были приглашены тетушка Грайзел, ее английская гостья и племянник.
Тетушка Грайзел оказалась права в одном из своих предсказаний. Темноволосые мужские головы действительно вскружились, когда на этом смешанном сборище появилась Лайза. Ее потрясающая красота мгновенно вызвала всеобщее восхищение. Рикардо Эспинахо капитулировал перед ней с первого же взгляда и во все время чествования новорожденного оставался возле нее. Даже Питеру оказалось совершенно невозможным оттеснить его с занятой позиции.
Бал давался в одном из самых веселых, но в высшей степени почтенных ресторанов Мадрида; и это оказался роскошнейший бал с тостами, шампанским, коктейлями с шампанским, которые и довели каждого до требуемого настроения. На балу было множество дядюшек, тетушек, кузин и прочих гостей, так что Лайза подумала, что этот день рождения влетел папе Эспинахо в кругленькую сумму. Но деньги просто-напросто не интересовали эту семейку. Женщины, как одна, блистали превосходными нарядами, а от вида их ослепительных драгоценностей у Лайзы перехватило дух!
Даже молоденькие девушки сверкали, как баснословные витрины ювелирных магазинов, но это были милейшие девушки, да и вся семья показалась Лайзе очень милой.
Некоторые затруднения возникли с Рикардо, который, не скрывая своего восхищения Лайзой, под любым предлогом старался оставаться рядом с ней в течение всего вечера.
— Я знал не очень много английских девушек, и ни одной такой, как вы! — сказал он, почти лаская ее своими черными глазами. — Вы похожи на лунный свет и английскую весну… Я однажды был в Англии весной и знаю, что это напоминает вас! — Он дотронулся до ее ярко-розового платья из тюля, которое она надела для такого случая. — В этом платье вы похожи на цветок, сеньорита!
Лайза, не привыкшая к столь грубой лести, была немало смущена комплиментами Рикардо.
— Лунный свет, английская весна и цветок — вместе взятые! Вот это сочетание! — пробормотала она.
— А вы и есть это сочетание! — заверял он, пытаясь прикоснуться к ее руке, когда они сидели рядом за столом, украшенным цветами. — Вы — воплощение всего, о чем я иногда мечтал… Я должен видеть вас, сеньорита, чаще, я имею в виду, пока вы в Мадриде. Вы должны мне позволить иногда сопровождать вас! Вы ведь позволите, не так ли? — умолял он, более решительно касаясь оливковым пальцем ее руки, которую она тотчас же отдернула. — Прошу вас, сеньорита!
После концерта, который давался не на эстраде, а прямо среди столиков, в зале снова зажглись огни, и молодежь бросилась танцевать на сверкающем полу специальной площадки. На помощь Лайзе пришел не кто иной, как Питер, без промедления вскочивший со своего места; буквально сорвав Лайзу со стула, он оживленно произнес:
— Ну же, Лайза, потанцуем!
Когда они вихрем кружились в танце, Питер с явным неудовольствием заметил:
— Испанцы не теряют времени даром, не так ли? Но этот молодой Рикардо слишком проворен даже для испанца! Ему удалось назначить вам свидание? Я заметил, что его мамаша все время следила за вами. Для большинства этих молодых людей, знаете ли, будущее уже спланировано, и, без сомнения, ее ждет немало трудностей, когда для Рикардо настанет время остепениться, если он свяжется с девушкой вроде вас! — не входящей в заранее выстроенный план, если вы понимаете, что я имею в виду.
Лайза хладнокровно ответила:
— Сеньоре Эспинахо нечего бояться. Что касается меня, то ее сын в полной безопасности!
Однако Питер скептически усмехнулся:
— Вас могли просто ошеломить! Эти латинские типы похожи на легко воспламеняющиеся спички, и они небезопасны! Они внезапно загораются, а потом вспыхивает и весь коробок.