— Да ну, знаешь ты их, ты с нами ходишь уже… — Уллис замолкает, проводит ногтем по царапине на столе.
Уллис-Сиськуллис просто жалеет тебя, она знает, что твоя мама умрет, ей кажется, что это круто.
— В общем, давно, — добавляет Уллис. — Я тебе точно говорю, ты их знаешь не хуже, чем я.
— Но вы с Карро вроде как лучшие подружки? — осторожно спрашивает Йенна, в ту же секунду чувствуя, что завидует, и еще беспокоясь насчет «лучших подружек» — не идиотское ли выражение? Может, это «yesterday»[11], как говорит Уллис, надменно отмахиваясь?
Уллис вздыхает.
— Короче, Карро всегда будет моей малышкой, — говорит она. — Но мы разные. Такие разные, ужас.
— Правда?
Йенна удивляется. Карро и Уллис — это же сладкая парочка. Карро и Уллис, Бэтмен и Робин, Тинтин и Милу, Толстый и Тонкий, Сюзанна и Йенна.
Нет. Только не Сюзанна и Йенна.
Теперь уже нет.
— Да, — кивает Уллис. — Правда.
Глава 42
Еще не раз и не два Йенна встречает Сакке в подъезде. У него есть особая причина стоять там без дела. Он ждет. Он надеется.
— Ты знаешь, что Сакке влюбился в Уллис, да? — бросает Сюзанна, прежде чем отправиться домой на каникулы в обнимку с огромной стопкой учебников.
Больше она ничего не говорит. Только эти слова.
Сакке влюбился в Уллис.
Сакке никогда не влюбится в Йенну.
Потому что он уже любит Уллис.
Йенне наплевать, ей больше нет дела. Сакке — это прошлое. Давнишняя история. Сакке — это «yesterday». Йенна знает, что это все ерунда, что есть другие парни, и вообще, она уже ловила на себе взгляды с тех пор, как пересела за другой стол в столовой, с тех пор, как другая рука стала брать ее под руку. Уллис утверждает, будто минимум двое говорили, что Йенна симпатичная. Йенна спрашивает, кто это, но Уллис только мотает головой и говорит, что Йенна сама увидит, сама заметит. Йенна идет домой, ждет и думает, стоит ли верить словам Уллис: как это вообще, она же никогда никому не нравилась? Никогда.
Неужели все, наконец, переменится?
Когда Йенна возвращается домой после торжественного окончания семестра, бабушка угощает ее тортом: хочет отметить конец занятий в школе. Ради этого дедушка даже пораньше ушел с работы.
— Я сегодня купила этот, как его, сиди, — бабушка кивает в сторону музыкального центра на кухонном столе.
— Какое слово выучила! — дразнит дедушка.
— Да, выучила, в отличие от тебя! — парирует бабушка. — Там была распродажа рождественской музыки, я и подумала — надо купить, завтра ведь будем печь!
Йенна слизывает взбитые сливки с вилки.
— Ты ведь хочешь печь рождественское печенье? — бабушка достает диск, как бы показывая, как бы уговаривая.
Absolute Christmas.
Absolute Not[12].
— Конечно, хочет! — дедушка хлопает Йенну по спине, так что та чуть не натыкается на вилку.
Йенна смотрит на них, оглядывается по сторонам. Видит рождественские украшения, расставленные бабушкой. Видит повешенные бабушкой праздничные занавески. Видит рождественские подсвечники, в которых бабушка аккуратно зажигает свечи с наступлением темноты. Видит блестящий разделочный стол, который бабушка всегда вытирает. Видит чистый пол. Видит новые растения в горшках. Видит торт. Видит бабушку, видит дедушку, видит вдруг и себя, словно со стороны.
Вот они сидят в кухне — пожилой мужчина, пожилая женщина и девочка-подросток. Самая обычная семья. Может быть, Йенна — поздний ребенок.
Самая обычная семья.
Новая семья.
— Конечно, будем печь, — говорит Йенна, не выдерживая пристального дедушкиного взгляда и собственного отражения в зеркальной поверхности компакт-диска, который бабушка все еще держит в руках.
Бабушка с облегчением вздыхает.
— Да, скорей бы уже!
«Кент» орет на самой большой громкости, заглушая звук телевизора и смех Бэ-Дэ. Йенна сидит за письменным столом и держит Книгу Сакке. Не открывает. Не хочет туда, внутрь. И даже собирается ее выбросить.
Йенна проводит пальцами по обложке, обводит рисунок ногтем. Достает из ящика ножницы, примеривается к листам, но передумывает: на столе горит свеча. Сжечь? Сжечь Книгу Сакке. Это так драматично, так эффектно — как в кино. Там все жгут вещи, от которых надо избавиться. А вдруг комната загорится? Бэ-Дэ ворвутся в комнату, начнут выяснять, что горит, — и тогда уж точно увидят книгу.
И Йенна умрет со стыда.
Она снова берет ножницы и уже собирается резать, как вдруг звонит телефон.
Это Уллис. Предлагает посмотреть фильм или чем-нибудь еще заняться.