— Красивые звезды, — говорит он. — Как они светятся.
И Йенна думает о звездах, думает о своем обещании, и внутри снова все сжимается. Плакать нельзя, не сейчас. Иначе дедушка расстроится, снова заплачет, а он и так весь день плакал, хватит уже. Йенна сдерживает слезы.
— Теперь, по крайней мере, все закончилось, — рассуждает дедушка. — Теперь надо смотреть в будущее, Йенна. Все будет хорошо, правда?
Нет.
Ничего не будет хорошо.
Ничего не хорошо, мамина смерть не закончилась.
Каждый день Йенна будет терять маму.
И сама она умрет.
Слышал?
Я умру!
— Конечно, — произносит Йенна и косится на вмятину на постели, где, как она думала, присядет дедушка.
— Ты точно сможешь пойти завтра в школу? — спрашивает дедушка. — Не хочешь побыть дома еще денек?
А можно, дедушка?
Можно остаться дома навсегда?
Чтобы ничего и никого не видеть?
Ты рассердишься, если я просто умру?
Пожалуйста, можно я просто умру?
— Конечно, смогу, — отвечает Йенна. — Так будет лучше.
— Да, выше голову, — говорит дедушка. — Ты такая умница. И вообще, снова встретиться с друзьями и прочее… — он гладит Йенну по щеке. — Давай-ка, спи хорошенько.
Йенна улыбается, чтобы порадовать дедушку, и даже в темноте видит, как его взгляд теплеет. Но потом, когда он выходит из комнаты, внутри у Йенны все холодеет. А когда она снова смотрит на звездное небо, холодеет еще сильнее.
Глава 55
Если твоя мама умерла, то ты все еще дочь, — или нет?
Глава 56
Странно. Но все нормально.
Йенна сталкивается с Сюзанной в гардеробе, среди мокрых шапок, курток и шарфов. Сюзанна робко обнимает Йенну. Они очень давно не говорили друг с другом, просто так получилось, и сейчас не особо говорят, но эти объятья согревают Йенну от макушки до пяток.
Сюзанна спрашивает, получила ли Йенна открытку, и Йенна отвечает — да, большое спасибо.
Миленькая, добренькая Сюзанна.
— Я просто как-то не собралась позвонить, — бормочет Йенна, чувствуя неловкость. — Прости!
Но Сюзанна понимает.
Все можно понять. Йеннина мама умерла. Это можно понять.
На урок Йенна и Сюзанна идут вместе. Молча. Как только появляется Уллис, Сюзанна исчезает. Йенна провожает ее взглядом, но Сюзанна не оборачивается. Она уже увидела Лину и Линду, которые стоят у своих шкафчиков.
— Как ты, Йенна? — спрашивает Уллис, заботливо убирая прядку с Йенниного лба. — Все в порядке, да?
Уллис улыбается Йенне. Она беспокоится. Йенна улыбается в ответ, чувствуя, что лицо вот-вот лопнет, но ничего такого не происходит. Улыбаться Йенна, видимо, не разучилась.
— Да, — отвечает она. — Все в порядке.
Потом она вспоминает, что забыла спросить, чем закончилась история с Хенке и Карро. На вечеринке. Сто тысяч лет назад.
Уллис пожимает плечами.
— Хенке пропал, — говорит она. — Не знаю, где он. Может, уехал. Они с семьей часто уезжают.
— А Карро? — тихо спрашивает Йенна, бросая косой взгляд на Лиселотту, Карро, Анну К. и Анну X., которые что-то обсуждают и хихикают. — Вы поссорились?
Уллис трясет головой.
— Ну нельзя же всю жизнь ходить вместе, — говорит она. — Нет, блин, так не бывает.
Йенна собирается спросить, чем закончилась история с Сакке, но тут приходит Свен с охапкой бумаг. Он отпирает дверь, и ученики вваливаются в класс.
Потом вываливаются из класса.
И вваливаются в другой класс.
И день проходит.
И конечно, Йенна замечает, что они смотрят на нее, что они знают, что они боятся сделать что-то не то, не знают, что сказать. Конечно, она замечает, что учителя не знают толком, как себя вести, что они ждут от Йенны меньшего прилежания, что они не имеют в виду Йенну, когда говорят, что домашнее задание нужно сделать сегодня.
Они ничего от нее не ждут.
А она все равно все делает.
И ей хочется закричать, видя все эти неуверенные лица и ловя сострадательные взгляды, что смерть не заразна! Слышали? Смерть не заразна!
Если бы Йенна могла стать кем-то другим и наблюдать за собой недели после маминой смерти, она ни за что не догадалась бы, что эта девочка, двигающаяся по школьным коридорам, только что потеряла маму.
Йенна ведет себя не как Девочка-у-которой-умерла-мама.
Она не хочет быть этой девочкой.
Наоборот, она старается больше смеяться, больше говорить, стать заметнее, стать больше самой себя. И все это принимают. Все с облегчением вступают в ее игру. Может быть, слегка удивленно. Может быть, им кажется, что она странная, то есть, ну — она как будто и не грустит совсем, да?