Малин-Уродка не улыбается. Она смотрит ненавидящим взглядом. Но не на Йенну, а на Уллис. А Уллис сидит как ни в чем не бывало, выпячивает грудь, закинув ногу на ногу, посасывает сигаретку. Может, замечает. Может, нет.
Йенне знакома мысль, которую выражает взгляд Малин-Уродки.
Когда-то это была ее мысль.
Но иногда все меняется. Иногда мир переворачивается, иногда все становится не таким, как прежде.
Малин-Уродка рывком поднимается со своего места, пинком задвигает стул и спешит к двери, которая говорит «дзин-нь!», когда кто-нибудь выходит.
И когда кто-нибудь входит.
Дзин-нь!
Сакке, Тоббе, Никке и Этот-Как-Его-Там входят в кафе, и Малин-Уродка случайно толкает Тоббе в плечо.
— Ты чего, блин! — рявкает он.
Сакке, кажется, собирается повернуться и уйти, увидев диван в зоне для курильщиков, но трое его спутников не дают сбежать.
— Черт, ну и придурок, — говорит Уллис, пока парни еще далеко.
— Можно присесть? — спрашивает Тоббе, с ухмылкой пялясь на обтягивающую майку Уллис.
— Садитесь, — отвечает Уллис, дымя ему в лицо.
Когда Никке, Тоббе и очень смущенный Сакке уходят за кофе, Уллис склоняется к Йенне.
— Видала? — раздраженно шепчет она. — Ему все еще стыдно, что он ко мне клеился. А это было сто лет назад. Вот придурок! Блин! Я скучаю по Хенке. Ты знала, что у него новая девчонка?
— У Хенке? — переспрашивает Йенна.
— Нет, у Сакке, — Уллис снова откидывается на спинку дивана: парни идут к столику с чашками.
Йенна мотает головой. Нет, она не знала, что у Сакке новая девчонка. Она очень, очень давно не думала о Сакке, о Сакариасе. Она не видела его сто тысяч лет, а теперь увидела и вспомнила, какой он был пьяный, когда они целовались, как это было важно для нее, и как по-дурацки все закончилось, и как давно это было, и как он напился на собственной вечеринке, и как он приставал к Уллис, и как по-идиотски он себя вел, точно как Юхан и остальные дурацкие парни, и как он ведет себя сейчас — как придурок! Йенна не может понять, что она вообще в нем нашла.
Черные волосы.
So what?[14]
— Тебе надо пойти на вечеринку, — повторяет Уллис. — Ты это заслужила. Тем более что может прийти Якоб.
Уллис улыбается. Йенна улыбается в ответ, ей совершенно наплевать на Якоба, ей совершенно наплевать, что он сказал, будто Йенна хорошенькая. Но все-таки. Настроение улучшается.
— Ладно, — говорит она. — Приду.
Глава 60
Вещи из всей квартиры постепенно сползаются к ящикам и коробкам.
Бабушка бегает туда-сюда, в кладовую и обратно, на чердак, в подвал. Привозит из магазина коробки из-под бананов. Подписывает «Хрупкое!» или «Вещи Лив» или «Кухонная утварь».
— Может быть, и тебе начать собираться? — повторяет она, встречая Йенну, и морщит нос, недовольная громкостью музыки в ее комнате.
— Времени еще много, — отвечает Йенна.
— Не так уж и много! — фыркает бабушка. — Пора начинать.
Дедушка все больше возится с виллой, пытается навести порядок. Он нашел покупателя: семью с двумя детьми, «Вольво» и пуделем по кличке Черныш.
— Как пусто у вас в прихожей стало, — говорит Уллис в воскресенье, когда они с Йенной приходят домой к Вильсонам «делать уроки». Обе знают, что будут болтать о пустяках и пить кофе литрами. Наконец-то Йенна взаправду полюбила кофе.
— Знаю, — отвечает Йенна. — Ужасно пусто. Как в доме с привидениями.
— Ну да.
Уллис падает на кровать, поднимает руку — браслеты блестят.
— Гляди, — говорит она. — Хенке подарил.
Йенна берет Уллис за руку, чтобы разглядеть.
— Красивые, — говорит она. — У вас опять все хорошо?
Уллис кивает, она светится. Хенке пришел на вечеринку Карро две недели назад, пьяный в стельку, но не жалкий. Его не приглашали, он просто знал, пробрался сквозь толпу, как путешественник через заросли в джунглях, и, пошатываясь, но уверенно подошел к Уллис, которая сидела на диване с бокалом вина — единственным бокалом вина на той вечеринке, они с Йенной и вправду «спокойно тусили».
«Хочу быть с тобой, — только и сказал Хенке. — Понимаешь? Я хочу быть с тобой».
Получилось как в кино, народ даже зааплодировал, когда Хенке поцеловал Уллис, та уронила бокал, а Карро с ужасом стояла и смотрела на расползающееся по ковру пятно.
«Я его слишком сильно любила, понимаешь? — объясняла потом Уллис Йенне. — Жутко странно. Я его слишком сильно любила, потом испугалась и бросила его. Но он все понял. Он безумно хороший».