— Да, такая интересная игра для детей, а ты всегда уклонялся от нее, — сказал Эдик.
— Помнишь, я всегда оповещал маму, когда к нам кто-то намеревался ехать? Или видел, в каком месте у вас болит и по какой причине? Все это из области развернутого Сознания.
— Как всему этому обучиться? — сказал Абдыбай. — Ты вчера обещал.
— Постепенно! Вы должны научиться менять точки отсчета.
Некоторое время мы шли молча. Жарко не было, но солнце светило ярко.
«Близко горные снега», — отметил я.
— А что ты думаешь о себе? — после раздумий спросил Эдик.
— Есть несколько ответов, — уклончиво начал я. — Все зависит от точки отсчета Сознания.
— Ну, а конкретнее? — настаивал Эдик.
— С твоей, с Абдыбаевой или иной позиции я — некоторая часть. С моей позиции нет ничего, что не существовало бы вне меня. Ваше Сознание отметит в себе меня частью. То же самое мое Сознание отмечает по отношению к вам. Но если каждый из вас посмотрит через свое личное Сознание, то он удивится, что нет ничего вне Сознания. Все в Сознании части так, что даже Бог в нем часть.
Эдик сел на большой камень.
— Потрясающе! Я почувствовал это, когда следовал за твоими словами, — выдохнул он. — Но как же быть со Вселенной?
— Какой Вселенной? Есть ли еще какая-то другая кроме той, которая в твоем Сознании?
— Да, иного нет, — удовлетворенно сказал он.
— А если сейчас объявят, что открыты новые планеты? — сказал Абдыбай. — Или откроешь астрономию?
— Ровно настолько оно и прибудет в Сознании.
— Оригинально! — подпрыгнул Эдик. — Назови Василь это принципом присутствия.
— Получается, что вы скатились на субъективный идеализм? — засомневался Абдыбай.
— Бери глубже! — выпалил Эдик. — Это же потрясно! И субъективный идеализм и объективный идеализм — все это части моего Сознания.
— Бог ты, что ли? — настаивал Абдыбай. — А космос?
— Что ты пугаешь его? — спросил я Абдыбая.
— Как это «пугаю»? — удивился он. — И не собирался.
— По некоторой договоренности условились, что Космос огромный. Ну и что? А на самом деле? Пошарь там в своих мозгах. Думаю, что ты нащупаешь в них только это маленькое слово «Космос».
— Да каждая звезда больше нашей планеты, — начал горячиться он. — Сколько ты видишь звезд в небе?!
— Меньше, чем пока под моей подошвой, — спокойно ответил я. — Мы приняли разные точки отсчета: я со стороны Сознания, ты — с внешней стороны. Общего языка мы никогда не найдем. Все научные доказательства представлены частями в моем Сознании.
— А те, которые ты знаешь?!
— На нет и суда нет. Следовательно, есть от них тот представитель, который называется предположение, — держал я точку отсчета «Сознание». — Еще раз повторяю: мы не найдем общий язык. Ты принял некоторые законы ума за единственные и им же их средствами находишь доказательства. Я вынул себя из этих средств, так как они — сами части Сознания, и говорю, что вся продукция этих частей все равно не может быть больше Сознания. У тебя твое Сознание есть часть твоих конструкций и законов конструирования. У меня наоборот — все конструкции и принципы есть часть Сознания.
— Кто же прав? — спросил Эдик.
— Я отвечу вопросом. Можешь ли ты жить чужую жизнь?
Эдик широко раскрыл глаза.
— От тебя с ума сойти можно! Если я отвечу, что чужую жизнь жить не дано, то ты тут же скажешь, что все, что есть в Сознании, это и есть жизнь.
— Да, и в том будет правда, но… тогда придется признать внешний мир таким же своим телом, как это: с руками, ногами, головой.
Тут знаком руки я остановил их и тихо сказал:
— Внизу, возле речки я чувствую человека.
Эдик с Абдыбаем стали внимательно все просматривать, но ничего не увидели.
Знаком я показал, чтобы они следовали за мной. В глубине ущелья бормотала говорливая река.
Глава 2 Живые горы
Молодой, крепкий юноша неподвижно сидел. Хотя он сидел к нам спиной, я чувствовал, что глаза его закрыты. Он медитировал. Он слушал бормочущую реку и одновременно за пределами досягаемости слуха.
Мы были на предгорке, метрах в ста от него. Вдруг его сущность телесного и Сознания состояний стали менять себя на фокусировку: мы попали в поле внимания. Он не обернулся, но стал двигать энергию Чи в теле. Затем живо встал, подошел к берегу и с легким криком «срезал» тополь ногой.
— Нас заметил, — объяснил я спутникам. — Жаль тополь. Красавец был. Здоровый, радостный.