Оставив свое занятие, она быстро пересекла комнату и, взяв супруга за руки, заглянула в глаза.
— Я хочу с тобой поговорить, — наконец сказал Макалаурэ.
Несколько секунд она безмолвно смотрела, должно быть все еще пытаясь угадать, о чем пойдет беседа, и наконец кивнула:
— Хорошо, я тебя внимательно слушаю.
Они уселись на один из диванчиков, и он обнял ее за плечи, ласково прижав к себе.
— Понимаешь, — заговорил он тихо, избегая смотреть любимой в глаза, — наверное, я должен был сказать обо всем сразу, еще до свадьбы. Но я надеялся, что еще смогу себя пересилить…
Силмерин вздрогнула и с силой сжала его ладонь. Менестрель уверенно покачал головой.
— Я очень хочу детей, — признался он. — Ты даже не представляешь, насколько сильно. Но я не могу привести их в этот мир, пока надо мной довлеет Клятва. Я сам себе и собственной жизни теперь не хозяин.
— Но Кано!..
— Это правда, — нахмурился тот. — Пока я тут, во Вратах, с тобой рядом. Но однажды непременно наступит час, и я сделаю то, что велит мне она. Не знаю, когда это произойдет. Может быть, через сто лет, или же спустя два часа. Я знаю одно — случись непредвиденное, у тебя найдутся защитники помимо меня. Например, твой отец, или же его брат. Но кто позаботится о моем дитя? Ему нужны будут мир, забота, внимание родителей и ласка. Могу ли я быть уверенным, что в состоянии все это дать?
Он снова резко, почти отчаянно покачал головой, а после с силой сжал челюсти и вскочил.
— Мельдо! — воскликнула любимая, и Макалаурэ замер, надеясь услышать то, что разрешит сейчас его сомнения и метания.
А Силмерин подошла и, ласково обняв супруга, посмотрела ему в лицо:
— Все будет хорошо, любимый, — проговорила она. — Пусть не сейчас, но когда-нибудь обязательно. Время детей должно быть радостью для обоих родителей. Да и куда нам спешить? У нас впереди вечность. Настанет день, я уверена в этом, когда Клятва твоя не будет иметь над тобой никакой власти. Тогда мы и приведем в мир наше дитя…
Несколько мгновений он вглядывался в отблески пламени в зрачках Силмерин, а после с силой обнял ее, прижав к груди, и поцеловал.
— Родная моя, — прошептал он.
И в этих словах, в самом жесте и вкусе губ его ощущалось отчаяние. А кроме него еще любовь и нежность, что переполняли его сердце, и вера в то, что с помощью возлюбленной он сможет пройти свой путь до конца. Теперь он в этом практически не сомневался.
***
Но не только мир и любовь занимали думы Макалаурэ. Тренировать жену он так же не прекращал ни на день. И самым сложным оказались для них отнюдь не техника нападения или защиты — эти приемы Силмерин, оказавшаяся достаточно способной, освоила весьма быстро. Нет, самой сложной задачей стало ранить Кано.
Она с успехом демонстрировала искусство битвы на муляжах, однако, едва дело доходило до реального боя, и лезвие ножа останавливалось на расстоянии волоса от роа мужа. Тот сердился, однако продолжал раз за разом объяснять и без того очевидные вещи:
— Ты должна, мелиссе, понимаешь? Просто должна! Реального противника ты одним взглядом не убьешь.
— Но я не могу!
— Постарайся!
Силмерин хмурилась, кусала в досаде губу и вновь принималась за тренировку. И вот настал день, когда на руке Макалаурэ проступила кровь. Он встал посреди площадки, тяжело дыша, и, посмотрев внимательно на жену, закатал рукав. На предплечье красовалась первая, достаточно глубокая рана.
— Поздравляю! — улыбнулся он, довольный столь ощутимым успехом любимой.
Та подошла и принялась внимательно осматривать дело рук своих.
— Подожди, я сейчас обработаю, — серьезно сказала она.
Макалаурэ кивнул:
— Хорошо. А после перейдем к бою на мечах.
— Что? — заметно удивилась Силмерин.
Она явно считала, что владения ножом ей вполне достаточно.
— Нет, — ответил ей муж в ответ на прозвучавший вопрос. — Нож всего лишь вспомогательное оружие, а не средство защиты. Чтобы постоять при случае за свою жизнь, тебе потребуется именно меч, а не что-либо иное.
Нолдиэ выпрямилась и долго, не отрываясь, смотрела супругу в глаза. Что видела в них она? Серьезную решимость? Желание защитить? Макалаурэ не знал, однако через несколько минут любимая кивнула и проговорила:
— Хорошо, мельдо, как скажешь. Тебе лучше знать.
Затем она обработала его руку и наложила повязку. Вздохнув, провела ласково по бинтам и поглядела виновато.
— Все хорошо, мелиссе, — успокоил ее муж. — Ты правильно сделала. А рана моя заживет. Теперь смотри сюда…
Он подобрал ей меч и, убедившись, что тот не слишком тяжел для нее, но и отнюдь не легок, принялся объяснять:
— Для нас с тобой сейчас главное — выработать реакцию на неожиданные удары противника. Следи за ногами — в них важно не путаться и вовремя уметь занять более выгодную позицию относительно противника. Для того чтобы нанести мечом действительно сильный удар, нужно занять исходное положение с упором на одну ногу — тогда вес тела и перемещение всего корпуса помогут совершить более сильный замах. Ты понимаешь меня?
— Да, мельдо, — серьезно подтвердила она.
— Хорошо. Старайся не отрывать ступни от земли, чтобы не потерять равновесие. Делай обманные движения. Следи за глазами врага, а не за его руками — именно взгляд выдает настоящие намерения, роа же может обманывать. Теперь смотри, как правильно держать меч…
Дни шли за днями, сливаясь в месяцы, в годы, в столетия… Силмерин овладела, в конце концов, той наукой, что стремился преподать ей муж, но это отнюдь не значило, что сердце его оставалось спокойно, когда он вынужден бывал покидать ее, чтобы отбить очередное нападение. А подобное случалось теперь все чаще. С севера то и дело нападали твари Моринготто, и тогда лорд Врат покидал цитадель, чтобы дать ирчам решительный отпор. Мелиссе неизменно ждала его. И сколь же радостно билось сердце, когда он возвращался после тяжелого, изматывающего боя к родному очагу. Жена выбегала навстречу, едва завидев приближающийся отряд, и, едва муж спешивался, бросалась ему на шею.
— Все хорошо, — говорил ей Кано и, с удовольствием поцеловав, обнимал и вел в дом.
Но однажды все с самого начала пошло не так, как бывало прежде. Из недр далекого Тангородрима выплеснулись широкие реки огня и потекли, сжигая дотла цветущий некогда Ард Гален. Майтимо рассказывал по палантиру о падении Дортониона, о тяжелом положении Курво и Турко, и Макалаурэ с воинами, дежуривший у северных границ, спешно строил укрепления, надеясь таким образом удержать собственные земли. Или хотя бы попытаться.
Воины трудились, сменяя друг друга, день и ночь. Многие падали от усталости прямо там, где стояли, но время неизменно обгоняло их, не давая и секунды передышки. Командиры работали вместе с простыми воинами, а сам лорд тревожно вглядывался в пылающую багровыми отсветами даль, стараясь понять, какую еще напасть готовит им Моринготто.
Но все оказалось куда страшнее, чем можно было предположить. Возглавляемые вошедшим в полную силу Глаурунгом, через Врата хлынули орды орков. Земля задрожала под их ногами, и день обратился в ночь.
Фигура дракона, возвышающегося на фоне предрассветного неба, напоминала один из гигантских горных пиков. Пламя вырывалось из его уродливой, смердящей пасти, и там, где мгновением раньше сражались эльдар, оставались лишь обугленные головешки и кучи жирного пепла.
А позади Глаурунга шли несметные армии ирчей.
Нолдор доблестно бились, не щадя себя, и слишком многие пали, однако вскоре лорду стало очевидно, что удержать земли между Малым и Большим Гелионом они не смогут.
— Отходим к крепости! — крикнул Макалаурэ Куилону, сражавшемуся в первых рядах. — Спасем тех, кого еще возможно спасти!
И верный товарищ услышал его. Собрав вместе с Сарнионом остатки воинства, они вместе с лордом спешно поскакали на юг, к крепости. Там им предстояло забрать тех, кто оставался охранять их родной дом, а так же леди Силмерин, и отправиться во владения Маэдроса, в Химринг.