Рашель недоуменно моргнула:
— А что это означает?
— С санскрита «сатьяграха» переводится как «упорство в истине», — объяснила Рита. — Этот термин возник ещё в начале XX века, когда наши предки боролись за независимость от Британии. Он означает именно то, о чём мы говорили — гражданское неповиновение, отказ от сотрудничества.
— Ага, поняла, — сказала девочка. — На корабле я читала про Махатму Ганди. Только такого слова в той книге не было, там говорилось о гандизме.
— По сути, это одно и то же, — заметил император. — Но одним лишь гандизмом мы ограничиваться не собираемся. Первые крупные транспорты с оккупантами не сядут на планету, они будут уничтожены.
— Чем? — спросил Агаттияр.
— Позитронными ракетами, конечно. У нас их уже девяносто восемь штук. Все эти годы профессор Шанкар продолжал заниматься их изготовлением. Кроме того, склады в Катакомбах доверху забиты обычным вооружением, оставшимся ещё с довоенных времён. В большинстве своём оно находится в рабочем состоянии — мы и наши предшественники заботились о нём. Так что воевать будет чем.
Агаттияр ещё пуще помрачнел.
— Ну, допустим, вы собьёте девяносто восемь транспортов. Допустим также, что обычных ракетных установок хватит ещё на какое-то количество вражеских кораблей. А потом что?
— Мы вовсе не собираемся действовать так прямолинейно, — ответил император. — В основном наша тактика будет заключаться в мелких и крупных диверсиях. А позитронные ракеты, это на самый крайний случай. Первые пять-шесть штук — в качестве приветствия. Дескать, добро пожаловать дорогие гости. А ещё эта атака должна отвлечь внимание чужаков, чтобы мистер... то есть, капитан Матусевич смог беспрепятственно увести челнок Рашели с планеты. «Призрак» «призраком», но лишняя подстраховка не повредит.
Я с трудом удержался от громкого вздоха. Всё-таки я полечу. Полечу в настоящий космос, к настоящим звёздам!..
Рашель заметно оживилась:
— Значит, вы решили помочь мне?
— Ах, моя юная леди, ну конечно же! Ведь тем самым мы помогаем не только вам, но и себе. Ваше правительство должно знать об истинном положении дел на нашей планете, чтобы скорректировать свои планы. Нас не нужно готовить к восстанию, мы давно к нему готовы. Теперь дело за вами. Вскоре чужакам будет не до охраны дром-зоны, у них появится масса проблем на самой Махаварше.
Некоторое время Рашель молчала, затем произнесла:
— Так вы думаете, что в этом и состояло задание папиного отряда? Подготовить восстание и вынудить Иных вторгнуться на планету?
— Я не просто думаю, мисс Леблан, я уверен. Чужаки, впрочем, тоже не дураки, но они не в курсе одной важной вещи.
— Какой?
— Что вы наблюдаете за нами уже двадцать лет. Будь им это известно, они бы не сунулись на Махаваршу, а сосредоточили бы своё внимание исключительно на подступах к системе. Вдобавок, их решение оккупировать планету свидетельствует о том, что они не знают о катастрофе вашего корабля, а также о том, что вы — единственная оставшаяся в живых из всего экипажа. Наверняка они решили, что в данный момент Махаварша наводнена вашими агентами. И мы — я имею в виду как наше Сопротивление, так и власти Терры-Галлии, — должны воспользоваться этим. Сейчас наша первоочередная задача — установить контакт и согласовать дальнейшие действия.
— И кто же будет официальным представителем Сопротивления на переговорах? — поинтересовался я.
— А как вы думаете? — С этими словами император быстро взглянул на спящего Шанкара. — Кому же ещё можно поручить такую ответственную миссию? Да и он сам ни за что не согласится на любую другую кандидатуру. В конце концов, он наш патриарх и больше всех других заслужил право представлять Махаваршу на первых за последние сто лет международных переговорах.
— Ему понадобится помощник, — с неожиданной робостью в голосе отозвался Агаттияр. — Ну, вроде референта или секретаря...
— И переводчик не помешает, — так же несмело добавила Рита. — Да и врач на корабле должен быть.
Император усмехнулся:
— Конечно, вы тоже полетите. И вы, мисс Амрита, и вы, профессор. Тогда на Махаварше останется только один-единственный человек, который догадывается об истинных планах правительства Терры-Галлии. — Он ткнул себя пальцем в грудь. — Но я уж постараюсь не проболтаться.
5
На сей раз наше трёхчасовое путешествие по Катакомбам не закончилось очередным подъёмом на лифте. Миновав несколько шлюзов, мы оказались не в подземном гараже, вроде тех, что располагались под убежищами Шанкара и императора, а в просторном, тускло освещённом ангаре. Там стояли на приколе с полдюжины таких же гравикаров, как наш, и две машины побольше, в которых мой намётанный глаз инженера безошибочно распознал старые армейские амфибии класса «Крылатая саламандра», совмещавшие в себе функции боевого флайера и глубоководной субмарины.
Ещё при прохождении шлюзов, император затемнил прозрачный колпак нашего гравикара, поэтому четверо находившихся в ангаре людей не могли нас увидеть. Впрочем, их лица я тоже не рассмотрел, поскольку яркость освещения оставляла желать лучшего, да и стояли они поодаль, в тени одной из амфибий.
Падма несколько раз мигнул фарами, очевидно, давая условный сигнал. Двое из этой группы остались на месте, а другая пара, поприветствовав нас взмахом рук, забралась внутрь ближайшего гравикара. Запустив двигатель, они сразу направили капсулу к выходу из ангара. Только когда перегородка шлюза за ними задвинулась, император откинул колпак кабины и сказал:
— Ну всё, можем выходить. Те двое, — он кивнул в сторону оставшейся парочки, — из вашей команды, капитан Матусевич. Вам ведь понадобится не только врач, но и второй пилот с бортинженером.
Все мы, за исключением Шанкара, погружённого в обещанный Ритой «крепкий и здоровый восьмичасовой сон», выбрались из гравикара. Между тем, мои будущие второй пилот и бортинженер не спеша приблизились к нам. Теперь уже я мог разглядеть лица и к своему удивлению обнаружил, что одного из них хорошо знаю.
— Ахмад! — вырвалось у меня. — Ты?
Одновременно со мной, не менее удивлённо, воскликнул и Агаттияр:
— Арчи! Мой мальчик...
По всему было видно, что и для моего напарника Ахмада Рамана, и для сотрудника профессора Агаттияра, Арчибальда Ортеги, который оказался высоким молодым человеком лет на семь или восемь младше меня, наша встреча явилась такой же неожиданностью, как и для нас. А спустя несколько секунд, узнав среди нас императора, они и вовсе ошалели.
Поздоровавшись с ними, Падма заверил их, что обращение «ваше величество» излишне и сгодится простое «сэр». После чего он предложил им подождать дальнейших объяснений в обществе Агаттияра и Риты, а сам, пригласив меня и Рашель следовать за ним, направился в дальний конец ангара.
Там тоже располагался шлюз, на вид гораздо мощнее, рассчитанный на куда большую нагрузку, чем все предыдущие. Диаметр бронированного люка составлял не менее двадцати метров, чего было вполне достаточно, чтобы через него свободно проходили амфибии.
— Итак, мисс Леблан, — обратился император к Рашели, — отсюда до места с указанными вами координатами чуть более трёхсот километров. Это ближайший к вашему челноку океанический терминал Катакомб. Надеюсь, вы сможете вызвать его прямо отсюда, и нам не придётся пользоваться субмаринами — они не слишком быстроходны, к тому же не обладают «призрачной» защитой, поэтому есть риск, что их могут заметить с орбиты.
— На такое расстояние мощности должно хватить, — сказала Рашель, доставая из кармана дистанционный свой пульт. — Если только между нами и челноком нет никаких труднопроходимых пород.
— Ничего, кроме воды и двух вот таких люков, — заверил её император. — Если понадобится, можно пройти в шлюзовую камеру.
— Вряд ли это что-то изменит, — пожала плечами девочка.