— Они просто пугали вас. Этакий мрачный юмор. На самом деле габбаров перевели в другой купол, подальше от вас, чтобы избежать неприятных инцидентов.
— Каких инцидентов?
— Дело в том, — объяснил я, — что альвы и дварки сейчас воюют с габбарами.
— Что?! — Он даже подпрыгнул от неожиданности. — Мы выступили против этих гнусных тварей? Мои соотечественники наконец-то опомнились и поняли свои заблуждения?
— Увы, нет. Они по-прежнему ненавидят людей. Как и раньше, мы враги. Альвы с дварками воюют не за нас, а против габбаров. Воюют не из любви к нам, а из страха перед нами.
Шелестов вконец растерялся:
— Я не понимаю тебя, брат-человек.
— Сейчас поймёшь. В отместку за Страну Хань мы уничтожили всех габбаров, которые засели на Земле и отказывались сдаваться. Сейчас наши санитарные команды как раз собирают тела погибших и поддают их кремации. Также мы разрушили нашим новым оружием три габбарские планеты и три келлотские. Что касается келлотов, то они поняли, что нам по силам истребить всю их расу подчистую, и стали вести себя тише воды ниже травы. Зато габбары попытались подвергнуть ядерной бомбардировке планету Мельпомену в системе Ригеля. Вместе с ними её охраняли альвы и дварки. Они выступили против габбаров, так как знали, что за уничтожение Мельпомены мы станем мстить и их расам. Сейчас наши войска уже находятся в локальном пространстве Ригеля и вместе с силами альвов и дварков громят габбарский флот. Но это отнюдь не значит, что мы снова стали друзьями или хотя бы союзниками. Мы просто заключили временное перемирие — перемирие, основанное на страхе. Мы по-прежнему ненавидим и альвов и дварков, а они ненавидят нас.
Шелестов обхватил голову лапами.
— Это ужасно, брат-человек! Мир совсем обезумел. Как же это могло случиться?
— Не знаю, Григорий, я сам ничего не понимаю. Мне ясно только одно: в этом безумном мире ты чужой. Ты чужой, как для нас, людей, так и для своих братьев-альвов. — Я достал из кармана пластиковый пакет, который передал мне Сигурдсон, и вручил его Шелестову. — Здесь есть всё необходимое, чтобы ты стал полноправным хозяином «Валькирии». Лайф дарит её тебе. Мы договорились с командованием, что тебя доставят к Звезде Дашкова и пересадят на яхту. А дальше поступай, как хочешь. Но мой тебе совет: беги прочь. Корабль, который доставит тебя к яхте, наполнит топливные баки, и дейтерия тебе хватит на десяток тысяч парсеков. Там, на диске, который лежит в пакете, есть полный каталог всех известных планет, пригодных для человеческой... ну, и альвовской жизни. Их много в радиусе десяти килопарсеков, и большинство из них необитаемы. Выбирай себе любую по вкусу и живи там. На «Валькирии» установлен довольно мощный конвертор, который способен выделять из обычной воды тяжёлую18, а потом добывать из неё дейтерий. Так что энергии тебе хватит до конца твоих дней. Это всё, чем мы можем тебе помочь.
Альв задумчиво повертел в лапах пакет, даже не раскрывая его. Затем грустно посмотрел на меня:
— Ты сказал: много пригодных для жизни, но необитаемых планет. А мы воюем друг с другом. Зачем? Что нам мешает быть братьями?
Я отвёл в сторону взгляд.
— Ты спрашиваешь о таких вещах, на которые я сам не нахожу ответа. Я в растерянности, Григорий. Галактика так велика, что мы, все десять разумных рас, могли бы жить в ней, совсем не общаясь друг с другом. Мы могли бы разделить её на сферы влияния, настолько огромные, что для их освоения понадобится много миллионов лет. Но мы воюем друг с другом... Да, ты прав — это безумие. Форменное безумие. И самое страшное, что ничего поделать с этим мы не в силах.
— А, может, мы просто не хотим? — Так и не заглянув в пакет, альв сунул его в карман своих шортов. — Я, пожалуй, последую твоему совету, друг-Стефан. Я спрячусь где-то на необитаемой планете — но не навсегда. Мне нужно некоторое время, чтобы обдумать всё случившееся, а потом я вернусь к своим братьям-альвам и попытаюсь образумить их.
— Ты закончишь так же, как и Ахмад, — сказал я. — Для своих ты будешь таким же предателем, как он.
— Нет, — решительно мотнул он головой. — Я не такой, как Ахмад. Он был с другими расами и против вас, а я буду с альвами — но за людей.
Я вздохнул:
— Ну что ж, желаю тебе удачи.
Поняв, что я собираюсь уходить, альв робко протянул мне свою лапу.
— Прощай, брат-человек.
После некоторых колебаний я осторожно пожал его лапу... Нет, всё-таки руку.
— Прощай, друг-альв.
Назвать его братом я так и не решился.
эпилог
ОБРЕТЁННОЕ НЕБО
В Париже было ясное весеннее утро. Дул свежий прохладный ветерок, развевая над Елисейским дворцом два флага — сине-бело-красный триколор Франции и голубое полотнище, усеянное золотыми звёздами, — символ Земной Конфедерации. А рядом с парадным входом во дворец на флагштоках были подняты знамёна всех восьми свободных от чужаков человеческих планет — начиная с Терры-Галлии и заканчивая лишь недавно отвоёванной Мельпоменой.
Чуть в стороне, на девятом флагштоке, висел приспущенный и повязанный чёрной лентой флаг Страны Хань. На этой смертельно раненной планете всё ещё продолжались спасательные работы, за минувший месяц галлийским десантникам удалось отыскать и эвакуировать свыше двух миллионов чудом выживших ханьцев, но почти все они были поражены лучевой болезнью, и, по оценкам врачей, лишь у трети из них имелись шансы на полное выздоровление. Остальные были либо обречены на скорую смерть, либо на несколько лет медленного умирания...
Мы с императором Махаварши Падмой XIV стояли вдвоём на площади перед дворцом и смотрели на гордо реявшие знамёна. До начала первого пленарного заседания Ассамблеи Человеческих Миров оставалось ещё более двух часов, и сейчас мы, никуда не торопились, наслаждаясь прекрасным весенним утром.
— Восемь планет, — задумчиво проговорил император. — Всего восемь людских планет, двадцать один миллиард человек. А против нас — три с половиной триллиона чужаков и несколько тысяч населённых ими миров. Силы неравные, но мы выстоим. Мы должны выстоять, потому что мы люди. Есть ещё двадцать миллиардов наших собратьев, которые по-прежнему томятся в неволе. Вскоре мы освободим их, и они присоединятся к нашему содружеству. Нам предстоит пройти долгий и нелёгкий путь, но в конце концов мы снова станем самой могущественной в Галактике расой. Обязательно станем — я в это верю.
— Я тоже верю, сэр, — сказал я. — Но вы неправильно сосчитали. Сейчас у нас девять планет, а не восемь. Землю мы тоже заселим, обязательно. Я уверен, что каждая планета сочтёт за честь внести свой вклад в возрождение Земли. Каждая — в меру своих сил и возможностей. Одни меньше, другие больше. Например, Терра-Галлия вполне может «командировать» сюда четыреста или даже пятьсот миллионов своих граждан. А наша Махаварша — хоть целый миллиард. И никого принуждать не придётся, добровольцев будет много, гораздо больше, чем необходимо. Вот, скажем, я... — Тут я слегка замялся. — Сэр, я очень люблю нашу планету, она моя родина. Но если мне предложат стать гражданином Земли, я соглашусь без раздумий.
Император улыбнулся, но ответить ничего не успел. Звонкий оклик заставил нас обернуться, и мы увидели, как через площадь к нам спешат две молодые девушки — обе стройные, черноволосые, смуглые. Одна из них, постарше, была просто симпатичной и привлекательной, а та, что помладше, — блестящей красавицей. И всё же, несмотря на красоту младшей, моё сердце защемило при виде её старшей спутницы — Риты. В последнее время я всячески избегал с ней встреч, да и она по возможности сторонилась меня, но вот мы снова оказались лицом к лицу...
— Здравствуй, отец, — жизнерадостно произнесла младшая из девушек, обращаясь к императору. А потом уже ко мне: — Здравствуйте, капитан Матусевич. Я давно уже хотела познакомиться с вами.
Принцесса Сатьявати в жизни выглядела гораздо моложе, чем на телеэкранах, менее величественной и не такой изысканной, но ещё более очаровательной. А её улыбка по своей ослепительности могла соперничать с сияющим в чистом утреннем небе солнцем.
Сноска 18
Тяжёлая вода — D2О, изотопная разновидность воды, в молекулах которой атомы водорода заменены атомами дейтерия.