- Что это у тебя такое?
- Фосфор. Ну, не чистый, конечно.
- Что это?
- Потом.
- Откуда ты это все достаешь? У тебя бесконечный пояс?
Сарафир достал меч и медленно продвигался вперед. Квадратный тоннель спускался вниз, заканчиваясь площадкой. Площадка обрывалась над широким колодцем с металлическими деталями на стенах. Еще была лестница вниз. Сарафир, не колеблясь, направился к лестнице.
- Смотри, и здесь такая же рука нарисована, - заметил Илатони, показывая на стену возле колодца.
Когда Сарафир отвернулся, Илатони приложил руку к изображению. Теперь контур совершенно отчетливо засветился красным. Было похоже на запрет. Пирамида будто не желала их здесь видеть. Илатони хотел было поделиться этой мыслью с Сарафиром, но тот уже уходил по лестнице и уносил с собой свет, и Илатони испуганно метнулся за ним.
Несколько минут спускались в темноте, потом с одной стороны стена пропала и герои оказались на винтовой лестнице, окружавшей квадратный колодец, с двумя вертикально расположенными металлическими рельсами. Сарафир и Илатони одинаковым движением заглянули в колодец. Снизу шел свет. Сарафир спрятал свой светильник. Спуск занял еще около часа, вниз и вниз по ровным каменным ступеням. Сарафир с ужасом думал про подъем, хоть здесь, в пирамиде, было холодно.
По завершении спуска путники оказались в большом зале, в центре которого стоял короткий широкий каменный столб, видимо принесенный сюда уже после того, как пирамида перестала выполнять прямые свои функции. Пирамида изначально явно имела техническое назначение. Сарафир абсолютно, совершенно не представлял себе, для чего она, но обладал достаточно свежим и проницательным умом, чтобы понять, что строилась она определенно не как храм. Это потом она стала храмом, с этим странным, не к месту грубым алтарем.
Здесь, внизу, было светло и стоял постоянный фоновый легкий, но очень непривычный уху гул. Стены узкой полосой под потолком были гладкие и светились белым, чистым светом. Походив по коридорам и заглянув в пару совершено непонятных помещений,
Сарафир и Илатони наткнулись на место, очень испугавшее ангела. Это был широкий коридор, по обеим сторонам которого располагались странные, похожие на разрезанные пополам прозрачные яйца, предметы, в каждый из которых легко мог поместиться лежа в полный рост усит или даже ангел с его крыльями. Ближайшие к двери яйца были открыты, как голодные клювы, дальше были закрытые. Илатони предпочел бы уйти, но не смог. Сарафир медленно двинулся по странному коридору. В самых близких от двери, через которую зашли Сарафир и Илатони, закрытых капсулах ногами к проходу лежали под углом скелеты на горстках праха, равномерно распределенного по черному дну, похожему на перину. Дальше лежали высохшие практически до скелетообразного состояния мумии. Чем дальше шли путники, тем все более и более сохранившимися были мумии.
Потом в капсулах лежали тела - сначала в плохом состоянии, сухие и явно подпорченные, потом в совсем хорошем, но слишком похожие на восковых кукол, чтобы подумать, что они просто уснули. Потом Сарафир подошел к капсуле, возле которой замер, как вкопанный. Он смотрел на живого… кем бы он ни был. Это был не усит.
- Сарафир, здесь стены не из камня, - сказал Илатони, оглядываясь.
Стены действительно были не каменные. Из чего они сделаны, путники определить не смогли.
- Это не усит, - покачал головой Илатони, подойдя к Сарафиру и рассматривая с ним того, кто лежал в прозрачном яйце.
- Нет. Определенно нет, - покачал головой Сарафир.
Лежащий внутри был высок. Просто высок, лишь на голову или полторы выше среднего уситского роста. Такие кадры редко, но встречались и среди современников Сарафира. Лежащий был тонок. Как Илатони, примерно. Лицо было узким, скуластым, с большими закрытыми глазами с длинными ресницами, тонкими чертами лица. Такая тонкость черт редко встречалась даже среди ангелов. Волосы насыщенного черного цвета прядями лежали на лице и вокруг головы. Волосы были не слишком длинные, как у Илатони примерно. Странной формы были уши, удлиненные, островерхие. Лежащий был одет в обтягивающую, сплошную, без швов, черную одежду. Рука была узкая и с четырьмя пальцами.
- Слушай, он живой, да? - тихо спросил Илатони, невольно прячась за Сарафира. - Мне не кажется?