- Тебе надо отдохнуть, - сказал Илатони.
- Я в порядке.
Дракон оглянулся на него мимоходом через плечо. Драконы умеют хмуриться? Если да, то Илатони ясно разглядел, как Илердир неодобрительно нахмурился.
- А о Васильке ты подумал? - воззвал к Сарафиру Илатони. - Он же ноги себе переломает в темноте!
- Он в темноте видит лучше, чем ты. И вчера в темноте убегал от грифонов. Бегом бежал и ничего себе не сломал.
- А обо мне ты подумал?! Я устал!
- А моем отце ты подумал? Он лежа задыхается, а мы с тобой уже целую неделю без толку ходим непонятно где и чего!
Илатони притих от такого. Сарафир помолчал несколько секунд, взяв себя в руки.
- Тем более, тебе-то жаловаться не на что, - снова, спокойно и глуховато, заговорил он. - Ты вернешь себе свою силу.
- Ну, а ты вернешь себе своего отца, - тихо, максимально непровоцирующе сказал Илатони.
Ему это обстоятельство показалось хорошим утешением для сыновьего сердца (как же оно колотится, это сердце…).
- Вроде того, - после паузы ответил Сарафир.
По движению светящихся пятен Илатони увидел, что Илердир на секунду наклонил голову, словно был чем-то удручен. Дракон знал что-то, чего не знал Илатони. Знал о том, о чем молчал Сарафир. Дела явно были хуже, чем думал до этого Илатони. Его просто, как самого зависимого, не посвящали в это. С одной стороны Илатони понимал, что толку от него мало, настолько мало, насколько это вообще возможно.
С другой стороны, он все равно горел желанием помочь. В этом его сильно подстегивало то, что когда к нему вернется сила, он сможет очень много, даже больше, чем сейчас может Сарафир… Хотя нет. У дракона никогда не будет причин воспринимать его как равного противника. Даже вообще, просто как противника. И где-то на уровне подсознания Илатони чувствовал, что ни змеи, ни грифоны не поддаются влиянию ангельской силы. Понимая, что никто ни во что его посвящать все равно не собирается, Илатони ехал молча, и только изредка пробовал губами температуру Сарафира. Сарафира эти пробы не раздражали. Он привык к постоянным прикосновениям холодного на ощупь ангела, и только слегка дергался от боли, если тот зацепал раны.
Когда цветы погасли, свет дракона. Казалось, стал намного ярче. Он светился так ярко, что даже слегка освещал окружающие растения, равномерно и ненавязчиво разгоняя мрак. Проявились светящиеся поперечные полоски на рогах и иглах вдоль позвоночника. Выглядело, как нимб вокруг массивной драконьей головы.
- У него как будто нимб, - прошептал Илатони Сарафиру. - Как у старых ангелов бывает.
- Рога?
- Нимб!
- Без рогов?
- При чем здесь рога?!
- Ты же сам сказал.
- Я что, произнес слово «рога»?!
- Нет, но у него же рога светятся. Ладно. Не переживай ты так, я тоже о нимбе подумал.
- Тогда зачем сказал то, что сказал?
- Илатони, есть вопросы, которые не должны тебя волновать. Просто потому, что ты все равно никогда не узнаешь ответ.
- Настроение, я вижу, у тебя неплохое.
Сарафир кивнул.
- Гораздо лучше, чем самочувствие.
Илатони решил вести себя хорошо, и не продолжать разговор. Просто так Сарафир на самочувствие не пожаловался.
Через пару минут Сарафир оглянулся, чтоб посмотреть, почему так резко притихла эта говорящая коробочка с перьями. Ничего подозрительного не обнаружив, Сарафир задумался. Конечно, жаловаться было не на что, но у Сарафира возникло неприятное подозрение, что ангел умеет думать. Даже не просто думать, а долго и глубоко мыслить. Надо быть поосторожнее. Судя по всему, не такой уж он и дурак, этот ангел. Кстати, об ангелах.
- Слушай, Илердир…
Дракон слегка оглянулся, показывая, что слушает.
- Ты не особо удивился, увидев идущего по лесу ангела.
- Я давно знал, что вы идете, я же говорил.
- Но ты ни разу не поинтересовался о причинах.
- Я встречал уже как-то ангела, не способного взлететь, в этом лесу. Он тоже что-то говорил про волшебника.