- О лошадях, о многом другом, - ответила Гизела. - У лорда Куэнби великолепные конюшни, мадам.
Императрица вздохнула.
- Ты не слишком словоохотлива. Что он тебе говорил? Он заметил, что ты красива? Попытался ухаживать за тобой?
Гизела почувствовала, как кровь хлынула к ее щекам.
- Я ведь выступала от вашего имени, мадам, поэтому, естественно, он решил, что я красива, - пролепетала она.
- И он сказал тебе об этом? - продолжала допытываться императрица.
- Да.
Из Гизелы приходилось вытягивать каждое слово.
Императрица улыбнулась.
- А что произошло потом? Графиня Фестетич не покидала свою комнату, болела. В доме никого больше не было?
- Никого, - еле выговорила Гизела.
Императрица нахмурилась.
- Странно, очень странно. Наверное, он решил, что, раз он в глубоком трауре по отцу, множество гостей будет неуместно. В то же время у него должны были быть причины пригласить меня одну. Не понимаю. Он дал какие-нибудь объяснения?
- Только то, что хотел поговорить с вами, - сказала Гизела.
Императрица вздохнула.
- Как неразумно я поступила, что послала тебя вместо себя. Мне казалось, что это все равно... Впрочем, не стоит говорить! Дело сделано! Бесполезно теперь жалеть о чем-то. Хотя в своей жизни я довольно часто жалею о , многом. Остается надеяться, что эта история не дойдет до ушей императора. В противном случае он будет шокирован и уязвлен.
- Не думаю, что лорд Куэнби станет вести переписку с императором, сказала Гизела.
- Надеюсь, ты права, - ответила императрица. - Давай вместе уповать на то, что он позабудет обо мне и не станет рассказывать о моем посещении своим знакомым. А теперь мне только остается попросить тебя, дитя мое, тоже позабыть об этом. Ты обещаешь мне стереть из памяти любые мысли о том, что произошло с тобой за последние два дня?
- Постараюсь, - сказала Гизела. Она взяла протянутую руку императрицы и опустилась на колени рядом с кушеткой. - Я была счастлива служить вам, мадам, - произнесла она. - Для меня это была большая честь. Случилось то, о чем я не смела и мечтать.
- Уверена, что ты справилась со своей ролью превосходно, - мягко проговорила императрица. - И поэтому у меня есть для тебя небольшой подарок.
Она взяла со столика, стоявшего неподалеку, маленькую коробочку, обтянутую кожей. Гизела приняла ее из рук в руки, так и не поднявшись с колен. Внутри футляра, в бархатном гнездышке, лежала восьмиугольная звезда, точно такой формы, как те, что императрица одолжила Гизеле на время поездки, но только выполненная в виде броши.
- О, благодарю вас, мадам! - воскликнула Гизела. - Очень красивая вещь!
- Надеюсь, она будет иногда тебе напоминать обо мне, - сказала императрица.
- Я никогда не смогу забыть вас, мадам, - ответила Гизела.
Императрица наклонилась вперед и коснулась ее щеки.
- Ты просто прелесть, - сказала она. - Когда я вернусь в Австрию, я обязательно навещу твоего дедушку и расскажу ему все о тебе, а потом я попрошу его пригласить тебя в гости, чтобы ты могла познакомиться со своими дядями и тетями, и многочисленными кузенами. Уверена, мне он не откажет и с радостью примет тебя в своем доме.
- Это было бы чудесно, мадам. А вы уверены, что они захотят меня видеть?
- Ну, конечно, захотят, - ответила императрица. - А еще я хочу, чтобы ты встретилась с герцогом Максимилианом - моим отцом и твоим тоже, маленькая Гизела. Он стареет, но все такой же красивый, все такой же веселый и беззаботный, как и раньше. Где бы он ни был, его везде с радостью принимают; но особенно счастлив он, когда бывает в своих любимых баварских горах повсюду разъезжает на маленьком пони или поет песни под цитру. Я расскажу ему о тебе и уверена, он захочет повидаться с тобой.
- Прошу вас, мадам, только не забудьте, - взмолилась Гизела.
- Не забуду, - сказала императрица. - Обещаю тебе. Но я останусь здесь еще несколько недель, а потом поеду в Вену. Пройдет какое-то время, прежде чем я смогу попасть в свой дом в Поссенхофене, так что не жди приглашения слишком быстро.
Она улыбнулась и вновь дотронулась до щеки Гизелы.
- А теперь, дитя, ты должна простить меня, если я попрошу тебя отправиться домой. Сегодня к обеду соберется несколько новых гостей, и будет неразумно, если они увидят тебя. А вдруг кто-нибудь из них потом случайно проговорится при лорде Куэнби, что в Истон Нестоне была девушка, чрезвычайно похожая на хозяйку?
- Вы хотите, чтобы я уехала прямо сейчас? - упавшим голосом спросила Гизела.
- Это было бы разумно, - подтвердила императрица, - Моя горничная поможет тебе переодеться, а о карете я уже распорядилась, она будет ждать тебя, Императрица позвонила в золотой колокольчик, стоявший рядом с ней. Тут же раскрылась дверь, и в комнату вошла горничная.
- Помогите мисс Мазгрейв переодеться, - велела императрица. - И проследите, чтобы она обязательно поела перед дорогой. А теперь, Гизела, до свидания!
Она протянула руку, которую Гизела поцеловала, прежде чем встать с колен. А потом, совсем как ребенок, который не может справиться со своими страхами, Гизела воскликнула:
- Неужели я вас больше не увижу, мадам?
- Разумеется, увидишь, - успокоила ее императрица. - У меня есть свои планы относительно тебя, которым ты наверняка обрадуешься. Ну а пока мы с тобой предприняли очень рискованный шаг, и нам сейчас следует быть осторожными. Ты понимаешь меня?
- Да, конечно, - согласилась Гизела.
- Тогда, ауфвидерзеен, дитя. - Императрица наклонилась и поцеловала Гизелу в щеку. - Доверься мне, - прошептала она.
Гизела присела в глубоком реверансе и последовала из комнаты за горничной. Пройдя немного по коридору, они вошли в комнату, в которой явно никто не жил. Кровать закрывали серые от пыли простыни, и хотя в камине развели огонь, в комнате веяло холодом запущенности и пустоты. На стуле была аккуратно сложена одежда, в которой она приехала в ,Истон Нестон в пятницу. Гизела с отвращением взглянула на нее. Неужели это ветхое тряпье в самом деле ее одежда? Как она могла носить такое бесформенное и убогое платье?
Она в последний раз взглянула на себя в зеркало туалетного столика; мягкий бархат подчеркивал белизну кожи; шляпка с перьями кокетливо сидела на блестящих благодаря заботам Фанни волосах, уложенных в сложную прическу; плотно облегающий жакет на пуговицах подчеркивал все линии и изгибы фигуры; талия казалась совсем миниатюрной над широкой юбкой с мягкими складками. Она на секунду закрыла глаза, а потом снова открыла, чтобы бросить на свое отражение последний взгляд.
Начала раздеваться она почти машинально, сняла дорогое платье сложного фасона, шелковые нижние юбки и белье из тончайшего батиста, отделанное натуральными кружевами и с вышитой императорской короной. Горничная помогла ей одеться, забрала бархатный наряд и унесла его из комнаты, а Гизела тем временем присела возле туалетного столика, чтобы надеть свою шляпку.
"Если бы мне разрешили оставить себе одно платье", - подумала она вдруг, но тут же призналась, что это было бы бесполезно. Когда бы она смогла надеть такой прекрасный наряд? Совершенно ясно, что мачеха не позволила бы ей показаться в нем.
Гизела заметила, что забыла снять серьги из аметистов и бриллиантов. Она положила их на туалетный сто-, лик, и они засверкали при свете свечей, как бы подмигивая ей, вызывая в памяти звезды в волосах, которые сияли и переливались всеми цветами, пока лорд Куэнби не вынул их из прически.
Она поспешно отбросила эти воспоминания. Было просто безумием думать о случившемся, вспоминать те минуты в Серебряном Будуаре. Все ушло в прошлое, позабыто, стерто из памяти его гневными словами, которые он произнес, когда она настаивала На своем отъезде. Она чуть не расплакалась, вспомнив, как жестоко он говорил с ней, презрительно усмехаясь, и сколько ненависти было в его глазах. И тут же подумала, что внизу ее ждет карета, чтобы отвезти домой. В комнату вернулась горничная.