Гизела снова задала себе вопрос, почему императрица не оставила ей хоть одно платье из тех, что она носила в замке Хок. Но тут же горько улыбнулась: ее величеству никогда бы не пришла в голову подобная мысль. И хотя сама императрица не наденет больше те наряды, ей никогда не догадаться, что они были бы гораздо более полезным даром, нежели маленькая бриллиантовая звездочка.
И все же, подумала Гизела, каким бы непрактичным ни был этот подарок, он чрезвычайно дорог ее сердцу. Он явился символом того, что произошло с ней с тех пор, как она помогла упавшей на охоте женщине. Он символизировал то, что она поднялась высоко над своим положением ровно настолько, чтобы успеть заметить и восхититься великолепием звездного блеска и тут же, ослепнув от него, навсегда остаться в полной темноте.
Одно было ясно: мачеха не должна увидеть бриллиантовой броши. В противном случае она наверняка не позволит Гизеле оставить ее у себя. Поэтому, вынув футляр из сумочки, девушка спрятала его в самый дальний угол ящика туалетного столика. Пусть она никогда не сможет носить этот подарок, но ее утешала уже одна мысль, что он есть у нее и она никогда с ним не расстанется.
Гизела согрелась у огня, ее стало клонить в сон. Она и не подозревала, что так выбита из сил двумя бессонными ночами и бурными рыданиями. Девушка опустилась в кресло. Через несколько минут она склонила голову на согнутый локоть и уснула. Ей снилось, что кто-то держит ее в своих объятиях. Она чувствовала его сильные руки, его губы были совсем близко. Всем своим существом она потянулась навстречу им. Она жаждала поцелуя и восторга, который, она знала, наступит вслед за ним в ее душе.
А потом с шумом распахнулась дверь, и она, вздрогнув, проснулась. В первую секунду она не могла понять, где находится. Сон развеялся, и она почувствовала, что слегка ошеломлена возвратом к реальности. Затем она увидела, что в дверях стоит мачеха в немыслимо вычурном вечернем платье с черными перьями в волосах и черным веером в руке.
- Итак, ты вернулась!
Ее голос проскрипел на всю комнату и поднял Гизелу на ноги. Она ответила, немного заикаясь:
- Д-да, я вернулась.
- Как раз вовремя. Наверное, ты думаешь, что можешь превратить этот дом в гостиницу, приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится. Наверное, ты думаешь, что я должна быть польщена Тем, что ты вообще снизошла вернуться после посещения такого избранного общества.
- Мне кажется.., я говорила вам.., что, возможно, вернусь завтра, пробормотала Гизела. - Так случилось.., что я приехала раньше.
- Так случилось! Наверное, мне следует быть благодарной за такое снисхождение, - с сарказмом заметила леди Харриет.
Она прошла в комнату, оглянулась и увидела нераспакованный сундук.
- Я слышала, что ты в доме уже несколько часов. Но ты весьма хорошо позаботилась о том, чтобы я не узнала о твоем возвращении. Боялась, что я найду тебе работу, наверное. И слишком разленилась, даже собственные вещи не распаковала. Что ж, по крайней мере, не придется беспокоиться о том, чтобы снова укладывать их.
- Что вы хотите этим сказать? - спросила Гизела. Леди Харриет оглядела ее с ног до головы с почти фанатической ненавистью на грубом отталкивающем лице.
- Ты уже знаешь, что твой отец мертв, - сказала она, как отрубила. Сломал себе шею на охоте, что, впрочем, никого не удивило. Он так много пил, что поразительно, почему это не случилось раньше.
Гизела поплотнее сжала губы, чтобы не произнести слова протеста, готовые сорваться у нее с языка. Она едва верила своим ушам, что кто-то, даже ее мачеха, может отзываться о мертвых такими словами. Девушка подумала, что леди Харриет рада освободиться от человека, к которому последние несколько лет питала неприязнь.
- Да, он мертв, - продолжала леди Харриет. - И мне поэтому не нужно больше терпеть твое нытье.
- Я.., не понимаю, - пролепетала Гизела, охваченная внезапным холодом, как будто чья-то ледяная рука сжала ей горло и лишила последнего глотка воздуха.
Леди Харриет сощурилась.
- Ты что, еще больше отупела? - спросила она". - Всегда прикидываешься дурочкой, когда тебе выгодно. Наверное, думаешь, что раз у тебя завелись шикарные друзья и прическа у тебя новая, то ты стала важной птицей? Так вот, я тебе напомню то, что уже не раз говорила: ты - всего-навсего незаконный щенок беспробудного пьяницы и иностранки, которая была не чем иным...
- Довольно! - взорвалась Гизела. - Не вздумайте оскорбить мою маму. Вы можете говорить что угодно обо мне; и все ваши слова не могут больше ранить отца, но вы не посмеете дурно отзываться о моей маме, пока я здесь.
Гизела восстала против леди Харриет с невиданной для себя смелостью, словно молодая львица, яростно ставшая на защиту своего потомства, - руки сжаты в кулаки, голова откинута назад, все тело напряжено от злости. Леди Харриет презрительно, с издевкой расхохоталась своим неприятным смехом, потом вдруг размахнулась и изо всех сил ударила Гизелу по лицу веером из слоновой кости. От неожиданности Гизела отступила, но леди Харриет успела нанести ей второй удар по щеке.
- Так ты полагаешь, что можешь разговаривать со мной, как тебе вздумается? - сказала она. - Это, без сомнения, подтверждает, что я правильно поступаю, стремясь от тебя избавиться. Ты можешь взять с собой свои вещи, которые не займут много места, и убирайся отсюда завтра к полудню. Если ослушаешься меня, тебя вышвырнут вон.
Гнев утих в Гизеле так же быстро, как и поднялся. От веера леди Харриет на ее бледных щеках остались две ярко-красные полосы. Дотронувшись до них пальцами, Гизела спросила:
- Что это значит?
- То, что я сказала, - последовал ответ. - Я не выношу тебя и не потерплю, чтобы ты праздно шаталась по дому. Убирайся прочь. И считай, тебе повезло, что я не выгнала тебя прямо сейчас, на ночь глядя.
- Но.., куда же мне идти? - пробормотала Гизела.
- А мне какое дело? - отозвалась леди Харриет. - Отец.., разве ничего мне не оставил? Леди Харриет снова расхохоталась.
- Я так и знала, что рано или поздно ты задашь этот вопрос, - сказала она. - И постарайся понять своей глупой головой раз и навсегда: он ничего тебе не оставил. Ничего! Ты слышишь?
- Я.., не понимаю, - еле выговорила Гизела. - Он как-то раз пообещал, что если.., умрет, то оставит мне, кроме всего прочего, своих лошадей.
- Так, значит, он пообещал тебе, не так ли? - протянула леди Харриет. - И поэтому ты рассчитывала стать наследницей вполне приличного состояния. Ты будешь разочарована. Только две или три недели тому назад твой отец составил новое завещание. К счастью, не так ли? В нем он все оставил мне - все!
Гизела не шелохнулась. Память возвращалась в прошлое. В доме ночевал незнакомец. Он приехал из Лондона под вечер. Маленький, тщедушный, как будто высохший. Элси даже сказала: "Интересно, для чего он понадобился хозяйке? Не похож на ее обычных знакомых. Наверное, имеет отношение к закону: такой же бездушный и сухой".
Имеет отношение к закону! Гизела ясно вспомнила тот вечер. Отец за обедом много выпил, но леди Харриет, тем не менее, все время подливала ему в стакан. Гизела никак не могла тогда понять, откуда такая заботливость, и решила в конце концов, что мачеха разыгрывает спектакль перед гостем. Сейчас она все поняла.
- Вы заставили его подписать то завещание, - бросила она обвинение. - Не думаю, чтобы он знал, что подписывал. Вместо отца завещание написал ваш адвокат. Его рукой, несомненно, водили вы.
- И что из того? - резко ответила леди Харриет. - Разве у меня нет прав защищать свои интересы? Разве я не была его женой? Да и зачем тебе его деньги? К тому же, на двоих все равно бы не хватило.
Она еще раз быстро окинула Гизелу взором:
- Ты наверняка найдешь себе дело. А" если нет - всегда отыщется местечко в каком-нибудь работном доме для тех, кто родился неизвестно от кого.
Мачеха повернулась и пошла к двери. Гизела кинулась за ней.
- Но вы не должны.., заставлять меня вот так просто уйти, - взмолилась она, - Вы не можете этого хотеть. Что со мной будет? Не могу же я уйти из дома и просить чужих людей взять меня к себе. Позвольте мне остаться. Я буду работать на вас. Делать все, что прикажете. Дайте мне немного времени, чтобы подумать, решить, поискать какое-то место.