— Над ним продолжает работать д-р Нево.
— А разве сын не мог продолжать дело отца? Ведь патент, наверное, стоит огромных денег? — спросил редактор.
— Петер Тербовен, как он мне сказал, сам стоит на пороге большого открытия. А Нево, как бывший помощник его отца, имеет долю в патенте, он один был в курсе всех работ, ко всему прочему, продать лабораторию и дом вынудили Петера денежные трудности, о которых я уже упоминал.
Хофстраат сделал паузу.
— Петер хочет после окончания своих работ отправиться в Мексику и все выяснить сам.
Он считает, что Нево в свое время принял не все меры, чтобы найти его отца, и надеется, что сможет еще разрешить эту тайну. Если бы он пришел сегодня, он бы рассказал вам обо всем более подробно и интересно.
Хофстраат замолчал. Задумчиво повернулся он в сторону часов, их монотонное глухое тиканье наполняло помещение.
— Сейчас очень поздно… Я думаю, что он уже не придет, — сказал он.
Все снова непроизвольно прислушались к вою ветра и шуму деревьев в парке. Роньяр поднялся, Бергер тоже, казалось, уже собрался домой. Внезапно зазвонил телефон. Какое-то мгновение все трое испуганно и вопросительно смотрели друг на друга. Наконец Хофстраат снял трубку, Бергер и Роньяр с волнением смотрели на него. Прошли томительные минуты, прежде чем Хофстраат снова положил трубку на место.
— Звонил Петер Тербовен. Из телефонной будки. Ему удалось узнать кое-какие факты, которые позволяют смотреть на исчезновение его отца под совершенно другим углом зрения. Больше он ничего не сказал. Хотя, нет, он просил его извинить — сегодня он не придет!
4
— Значит, вы и есть Клас Стин? — удостоверился незнакомец, закрыв за собой низкую дверь, ведущую в комнату.
— Да, я Клас Стин. А вы. наверное, тот человек, который должен принести деньги!
Незнакомец от неожиданности остановился посреди комнаты. Этот вопрос настолько его ошеломил, что в первую минуту он даже не знал, что ответить. Какое- то время он лишь молча смотрел на плотную фигуру моряка. Тот выплюнул жвачку и недовольно проворчал:
— Он же хотел прислать женщину.
Гостю нельзя было возбуждать подозрений у моряка — только в этом случае он мог у него узнать, что его интересовало. Он неуверенно пробормотал:
— Да, да, но обстоятельства изменились… Сколько вы должны были получить?
— Пятьсот долларов! Уж не собираетесь ли вы торговаться? — Вызов был и в голосе моряка, и в его позе.
Их взгляды встретились. Гость нерешительно сунул руку в карман плаща и вынул оттуда смятую записку. Не спуская глаз с моряка, он молча протянул ее. Тот взял записку и с равнодушным видом положил ее на стол. Это была расчетная квитанция, выданная боцману Класу Стину пароходной компанией «Рэд Стар» в Антверпене.
Казалось, что Стин совсем не удивился. Его красное лицо оставалось таким же равнодушным, когда он спросил:
— Ну, а где же деньги?
Отдавая Стину квитанцию лесой рукой, незнакомец уже успел сунуть правую в карман плаща. Сейчас она находилась там.
Он медленно отступил на несколько шагов.
— Вы ошиблись, Клас Стин! Я не принес вам никаких денег! — И, подчеркивая каждое слово, добавил с угрозой: — И меня никто не уполномочивал передать вам плату за молчание!
Стин смутился и ничего не ответил. Раскрыв рот, он уставился на незнакомца недоверчиво глупым взглядом. Странной казалось беспомощность этого крепкого человека. Его рука, похожая на лапу огромного животного, машинально опустилась на спинку стула. По-прежнему удивленно уставившись на незнакомца, он подтянул стул поближе к себе и схватился за него обеими руками, словно пытаясь этой поддержкой вернуть самообладание.
— А совесть-то у вас, кажется, не совсем чиста!
Незнакомец стоял теперь с уверенным видом — вопрос прозвучал в ушах моряка, словно удар хлыста, со свистом рассекающего воздух.
— От кого вы должны получить деньги! Выкладывайте!
Он с лихорадочным волнением посмотрел на фигуру своего противника и в ту же секунду понял, что совершил ошибку, задав этот вопрос, — он позволил моряку вновь обрести самообладание. Лицо его презрительно скривилось в ухмылке, и он даже присвистнул сквозь зубы. Потом, покачивая головой, он взглянул на расчетную квитанцию, лежащую на столе, и пробормотал:
— Какой я осел!
Внезапно, словно приняв решение, он повернулся к незнакомцу.
— От меня вы ничего не узнаете! Да я ничего и не знаю!
Его прежде испуганный и застывший взгляд сменился спокойным и решительным.
— Можно принять меры, которые заставят вас говорить, — попытался припугнуть его незнакомец.