— Не может быть! — глаза Мерфи широко раскрылись от удивления. — Чарли! Занимается физическим трудом! Наверное, впервые в жизни!
— Мне тоже так показалось, — сказала Эстелла, но, может быть, благодаря именно этому старания дяди приобретали особое значение.
— Я видел, как мимо больницы проносили строительные материалы, и еще подумал, что это они там затеяли… — сказал Мерфи.
— Спасибо, что поддержал меня перед ними, Мерфи. Это очень благородно с твоей стороны…
— Я просто напомнил им о некоторых вещах, которые они, вероятно, забыли. А остальное было за ними. В основном это хорошие люди. Поэтому они бы сами пришли к тому же выводу, даже без моей помощи… в конце концов. Только они могли опоздать, если бы думали слишком долго.
— Я знала, что это их расстроит. Просто была не готова к такой резкой реакции.
— Они никак не ожидали, что ты объявишь им, чья ты дочь.
— Мне следовало тебе первому сказать об этом… и я хотела.
Мерфи молчал какое-то время.
— Так почему же не сказала?
— Я пыталась… там, в пустыне. Сначала очень переживала из-за нашего отчаянного положения, но когда решила, что все бесполезно и мы там умрем, выпалила это, но ты как раз потерял сознание. Прошлым вечером я приходила в палату, чтобы все рассказать тебе первому, но ты спал. В общем, я каждый раз неправильно выбирала время… Но это не оправдание. Прости меня, Мерфи. Ужасно, что ты узнал все от других…
— Слухи в буше разносятся быстрее, чем мухи слетаются к павшему животному.
Эстелле показалось, что в его голосе было разочарование.
— Кто… кто тебе сказал?
— Это неважно.
— Ну, кто бы это ни был, он пришел сюда сразу после собрания, — Эстелла могла только догадываться, зачем этому человеку нужно было так спешить.
Мерфи не ответил, а мысли Эстеллы снова вернулись к тому человеку, который снабжал Мэй спиртным. Что-то здесь было не так, и она была полна решимости это выяснить.
— Теперь, когда все всё знают, я чувствую такое облегчение, — сказала Эстелла. — И очень сожалею, что не сказала правду с самого начала.
— Я прекрасно понимаю, почему ты держала это в тайне. Кажется, я уже говорил тебе раньше, что такие маленькие и изолированные городки, как Кенгуру-кроссинг, привлекают к себе людей с тайнами.
Эстелла подумала, что он говорит о себе… и о Дэне.
— Ты, наверное, не помнишь… Но когда был под воздействием морфия, то рассказал мне о Томе и Лауре.
На лице Мерфи отразилась паника. Оказывается, он это забыл.
— Я рада, что ты мне все рассказал, — сказала Эстелла. — Тогда было самое время освободиться от этой боли. Ты слишком долго носишь это бремя вины.
— Думаю, настало время простить себя за то, что случилось тогда.
— Тебе не за что себя прощать. То, что случилось с Лаурой, — не твоя вина. И теперь, когда прошло столько времени и Том смог смириться с ее смертью… я уверена, что он тоже с этим согласится.
— Так и есть.
Эстелла поразилась.
— Около полугода назад я получил от него письмо. Он просил меня… — Мерфи едва мог выговорить это, — просил простить его за то, что винил во всем меня. Том написал, что всему виной тогда был шок…
Эстелла сжала его руку, и Мерфи посмотрел ей в глаза.
— Эстелла, теперь ты будешь относиться ко мне по-другому?
— Из-за того, что случилось с Лаурой? Конечно, нет.
— Нет, я хотел сказать… между нами действительно что-то произошло, пока мы были там, на равнине, или это все мое разыгравшееся из-за морфия воображение?
— Я думала об этом. Ты мне на самом деле стал ближе… Но это, наверное, в порядке вещей после того, что нам пришлось вместе пережить… Тебе так не кажется?
— Нет. Я однажды застрял на равнине с Уэгзом, но у меня не появилось к нему никаких глубоких чувств, — он улыбнулся.
Улыбнулась и Эстелла, но ее сердце бешено колотилось.
— А как нам узнать, являются ли наши чувства лишь следствием обстоятельств? — спросил он.
— Думаю, время покажет, — ответила Эстелла.
— Я всегда все говорил начистоту, поэтому, думаю, не стоит менять эту привычку. Ты понравилась мне с первой минуты, как только я тебя увидел.
Эстелла вспомнила их первую встречу и то, как неприветливо и даже грубо он себя вел. Она нахмурилась.
— А мне показалось совсем другое.
— Знаю, я очень постарался это скрыть, — проговорил он с хитрой улыбкой, — но, честно говоря, я боролся со своими чувствами, потому что не верил, что заслуживаю счастья, когда Том так страдает. Еще я думал, что ты не захочешь оставаться в буше надолго… И у тебя на пальце было обручальное кольцо. Но после того, как мы чуть не погибли, я понял, что счастье скоротечно. Если не схватить его, то можно упустить свой шанс. А я не хочу упускать даже малейшей возможности прожить с тобой всю жизнь.