Голубой свет кабины, похожей на рыбий пузырь, погас. Космический корабль — так бы его назвали жители планеты — беззвучно провалился во тьму.
А разумные обитатели планеты ничего не заметили. Космический корабль парил на большой высоте, он не отражал лучей военных локаторов, шарящих по небу, и не мешал радиосвязи. Правда, несколько телескопов, составленных из примитивных линз, были направлены в небо, но астрономы спали, поднимали праздничные тосты или смотрели на экраны телевизоров.
Конечно, были на планете места, где люди глядели в небо, напрягая обострившийся слух, потому что ждали: вот-вот приблизятся грохочущие машины с ракетами, пулеметами и бомбами.
Впрочем, планету окутали облака, спустившиеся необычно низко, и наблюдение было почти невозможно.
Шел снег.
Крупные, густые хлопья медленно падали и на город Б.
— Значит, все-таки рождество будет со снегом, — говорили люди, выглядывая из окон. К вечеру снег пышной пеленой покрыл улицы и площади — пропасти и долины, разрезающие здания.
Площадь, окруженную голыми черными каштанами, пересекал физик. Под мышкой он держал темно-зеленую елку, а в руках тащил шуршащие пестрые свертки, перевязанные бечевками.
Физик радовался пушистому белому снегу и тишине.
В эту минуту мозг его отдыхал.
Сегодняшний день был очень утомительным. Неожиданный звонок государственного секретаря, прерванная лабораторная работа, наспех созванное совещание, строго секретная информация, недоверие в глазах генерала, тупость на его лице и высокомерие, которое, казалось, исходило даже от его сигары.
— Когда же вы наконец будете готовы? — в который раз спрашивал генерал.
Что можно ответить на такие вопросы? Он не техник, чтобы называть точные сроки, и не коммерсант, сколько бы ни пытались с ним торговаться. Когда все подготовим, тогда и будем готовы…
Особенно раздражал его государственный секретарь. Тонкие намеки на обязанности гражданина, неуклюжая лесть и изощренный шантаж, коварные фразы о том, что он-де перековался и стал материалистом, а это плохо принимают в определенных кругах…
«Я всегда шел прямым путем», — подумал физик и невольно оглянулся на свои следы в снегу.
Тут-то он и увидел коробку.
«Потерял кто-то…» — мелькнуло у него в голове. И только потом он спохватился, что коробка лежала на самом верху большого сугроба и вокруг не было видно следов.
Физик вернулся и поднял прозрачную коробку.
Он улыбнулся.
«Мишура… — подумал он. — Как давно я ее не видел… Теперь такой не купишь… Хороша будет на елке…»
Он опустил коробку в боковой карман пальто.
Елку наряжали в холле. Дети были возбуждены, шумели в соседней комнате, ожидая, когда прозвенит звонок и они наконец смогут прорваться к елке и с восторженными криками наброситься на подарки.
Физик молча укреплял на елке свечи и бенгальские огни.
— У тебя плохое настроение, — сказала жена. — Что-нибудь случилось?..
— Ничего особенного. Я был у государственного секретаря.
— А-а, — проговорила жена, — понимаю… Не обращай внимания.
Муж посмотрел на нее. Такие знакомые глаза, губы, волосы…[1]
— Фу ты! — воскликнул он, хлопнув себя по лбу. — Чуть не забыл… Мишура!
Он выбежал из холла, порылся в карманах пальто.
— Посмотри, что я нашел в снегу, — сказал он жене. — Мишура… Повесим, да?
— Какая прелесть, — женщина перебирала шелестящие нити, — и до чего мягкие.
Дети, увидев наряженную елку, визжали от восторга. Каждый первым хотел зажечь бенгальский огонь.
— Пусть старший, — сказал физик и бросил спички старшему сыну, а сам подошел к двери и выключил свет.
Взглянув на елку, он остолбенел.
Мишура светилась. Сначала появились только крохотные беспорядочные цветные точки, затем точки слились в линии, каждая нить переливалась диковинным светом, и теперь стали видны не только сами нити, но и еще какое-то голубоватое мерцающее сияние вокруг.
— Ой, как красиво! Как красиво! — кричали дети.
«Флюоресценция… — подумал физик. Мгновением позже у него мелькнуло сомнение. — Что это? Вторичное излучение в тончайших нитях? Но отчего?»
— Подожди! — крикнул он сыну, но было уже поздно. Пламя спички накалило палочку бенгальского огня, голубой свет прорезали красные искры… Затем внезапно что-то вспыхнуло.
В мгновение ока пламя охватило нити мишуры.
Пока физик подбежал к елке, чтобы сбить с нее пламя, необыкновенные нити почти все сгорели.
От мишуры осталось лишь несколько съежившихся на полу обрывков с обгорелыми концами. Все остальное бесследно исчезло.