В то время у ворот в замок жил волк Кархорот, записанный в штат на должность сторожевого полкана. Из-за этого у Кархарота со временем развился комплекс неполноценности, и иметь с ним дело стало опасно. Но в Лютиен пробудилась древняя сила, и притащила она к воротам цветной телевизор "Горизонт" пятого поколения. Как раз в это время на экране показался доктор Кашпировский, и, едва услышав его голос, Кархарот заснул как убитый. Путь в замок был открыт. Берен и Лютиен долго бродили по замку, усыпляя попадавшихся по дороге орков, драконов, барлогов и прочую домашнюю живность, и наконец добрались до тронного зала, где, пригорюнившись, сидел Моргот. Увидев Лютиен, он приосанился, поправил корону и на миг представил себе, как неплохо было бы её .......... (ну в общем ясно, с фрагментом как обычно). Трудно было усыплять Моргота, но в Лютиен проснулась ещё одна древняя сила, и стала она молчать голосом Алана Чумака. Через минуту в зале раздалось равномерное похрапывание, Берен неаккуратно отковырял от короны один сильмариль, и они с Лютиен рванули на выход. Но у ворот их встретил проснувшийся Кархарот. Оплошал на этот раз доктор Кашпировский - вместо того, чтоб стать спокойней и добрее, этот зверь стал злей и агрессивнее, и случилось так, что оттяпал он руку Берену прямо вместе с камнем, а ещё и манжету от рубашки прихватил. Рубашка была давно не стиранная, да и камень жёгся, и убежал Кархарот наводить ужас на северные земли. А с Береном и Лютиен дальше получилось всё как в сказке: прилетели к воротам Ангбанда три орла и унесли обоих обратно в Дориат, то есть двое несли, а третий гордо летел сам по себе рядом, ибо был это самолично Страйк Игл Торондор (Manve Air Force, бортовой номер 001). Лютиен с Хуаном вновь применили испытанные средства (травы и спец. массаж), и вновь ожил Берен, а оживши, увёл Лютиен бродить по лесам, и не торопились они переходить к другим занятиям.
А тем временем Тингол во дворце томился и страдал. Сунулся он было к жене, но Мелиан нагнала на него холоду, обрадовался было сообщению из Нарготронда - а следом и другое. Извёлся вконец Тингол, и когда наконец в Дориат ворвался бешеный Кархарот, а из лесов ко дворцу вышли Берен и Лютиен, он почувствовал даже облегчение.
- Я пришёл за тем, что принадлежит мне! - гордо сказал Берен, стоя, однако, при этом на коленях.
- А как насчет..., ну..., ты сам знаешь чего?
- С этим всё в порядке. Камешек у меня в руке. Правда рука у волка в брюхе, ну, так об этом-то уговору не было.
Тингол почесал в затылке, припоминая подходящее место из сказки про Федота, и ответил:
- Ну да ладно. За престиж разве черта не простишь. Забирай девчонку в жёны и катись куды хотишь. Только сначала с волком разобраться помоги, а то ведь всё как есть испоганит.
Берен, чувствуя некоторую вину за некрасивые поступки волка и польщённый вниманием Тингола, согласился. Прихватив с собой верного Хуана и ещё кой-кого по мелочам, они двинулись на охоту.
Волка выследили легко - он пытался утолить жажду у водопада, но сильмариль в брюхе Кархарота пылал, и вода, которую он пил, вырывалась изо всех отверстий клубами пара. Легенды рассказывают, что "при их приближении волк бросился в атаку и заполз в заросли, затаившись там". Такой способ бросания атаку был внове даже для опытного вояки Берена, и, поговорив с Тинголом, он просто выставил вокруг охрану. Верный же Хуан покинул охотников, за что Тингол про себя назвал его собакой. А тени в лесу удлинялись - верный признак того, что вот-вот, сейчас всё и начнётся.
И началось. Кархарот прыгнул из зарослей, ударил Берена в грудь и примерился отъесть следующую руку. Но из тех же зарослей выскочил Хуан, и возбужденно сказав, что: "Соло ля люча, нос хара либрес, твою мать!" - бросился на волка.
Пока Хуан и Кархарот занимались своими делами, Тингол занимался своими. Сидел Тингол рядом с Береном, который вдруг стал ему родным и близким, и оплакивал неизбежную смерть друга. Даже когда звери догрызли друг друга окончательно (счет оказался один-один в пользу светлого дела), и из брюха волка был извлечён сильмариль, и то не утешился Тингол, и лишь когда Берен окончательно помер, эльфийский король начал успокаиваться. Но не тут-то было. Лютиен снова подложила папе свинью - её дух отправился к Мандосу, и пригрозила она, что будет петь для него до скончания времен, или пока Берена не вернут на этот свет. Разбираться пришлось долго, дело дошло до Манве, который, как всегда, принялся вычислять, а что же думает об этом Илюватар. Но песня Лютиен долетала и до Манве, и в конце концов он сдался - Берену было разрешено вернуться в этот мир, но с твёрдым условием, что когда ему снова придется помирать, Лютиен помрёт вместе с ним тоже и петь при этом не будет.
Они вернулись сначала в Дориат, где Берену была организована ещё одна порция спец. лечения, а потом во избежание новых приступов дружелюбия короля Тингола, удалились на уединённый остров, и не было больше в песнях новой информации о жизни Берена и Лютиен.
БИТВА НИРНАЕТ АРНОЕДИАД
Подошла Бородина
Разыгралась драма
Наши пёрли поперёк
Французы пёрли прямо...
В те дни по Белерианду только и разговоров шло, что про подвиги Берена. Слушая их, наш старый знакомый Маэдрос то и дело поглядывал на обрубок своей руки, размышляя, что если уж человек однорукий Моргота обыграл, то однорукий эльф и вовсе победит гада, так сказать, одной левой в прямом смысле слова. И был создан "Союз Маэдроса", который назвали так потому, что поначалу он собственно из одного Маэдроса и состоял. Занявшиеся наконец долгожданными междусобойчиками эльфы для порядка выделили союзу совсем немного бойцов, так что основной ударной силой у Маэдроса вдруг оказались люди и гномы. Только давний приятель Маэдроса Фингон Фингольфинович решился пойти на битву, да засидевшийся в Гондолине Тургон в последний момент воспылал боевым духом, и тоже выдвинул войско.
Армии долго маневрировали, строились, перестраивались и снова строились по новой. А когда всё было готово, Фингон воскликнул: