– Нет, Эдди, я больше не танцую.
Меня это не обескуражило; мне вовсе не хотелось танцевать. Я сел, а Эстелла взобралась ко мне на колени. «Опять началось», – подумал я. Hо теперь мы были под прикрытием: присутствие дяди Эма и Кэри несколько оправдывало наше поведение. Я улыбнулся и сказал:
– Дядя Эм, ты бы последил за мной, а то я наделаю глупостей.
Эстелла расхохоталась. Дядя Эм глянул через плечо и пробурчал:
– Бог не оставит тебя своей милостью, И он опять повернулся к Ли Кэри.
– Передай-ка мне бутылку! – попросила Эстелла.
Мы с ней налили себе немного виски и выпили. «А виски-то дрянь», – подумал я. Оно было слишком крепким и драло горло..
– Мне кажется, что я немного опьянела, – заявила Эстелла. – Тебе это совсем не кажется. Однако с тебя хватит, а то мне придется отнести тебя домой.
Имя «Хантер» переводится с английского как «охотник».
– Отнести меня домой, Эдди? Сейчас?
– Нет, еще не сейчас, – сказал я.
– Какой ты романтичный, Эдди! Вот почему ты мне так нравишься. И еще потому, что ты такой красивый!
– Еще одна такая шутка, и я сброшу тебя на пол!
– А потом упадешь вместе со мной, Эдди?
– Ах ты маленькая… – у меня не нашлось слов, чтобы закончить фразу. Ни одно из грубых слов, которые я знал, не подходило к Эстелле. – Ты помешалась! – сказал я.
– Ты тоже. Но мне хотелось бы, чтобы ты помешался на мне. Скажи, это виски пить можно?
– Оно довольно поганое. Поэтому злоупотреблять не стоит.
– У меня так сильно бьется сердце! Послушай! – и она положила мою руку туда, где, но ее понятиям, находилось сердце.
Я быстро убрал руку. Во рту у меня пересохло; мне пришлось сглотнуть, прежде чем выговорить:
– Прекрати это, Стелла! Пожалуйста! Я сделан не из дерева, но все-таки я…
– Ответь мне на один вопрос, Эдди. Но только честно.
– Слушаю тебя.
Она слегка откинулась и посмотрела мне прямо в глаза.
– Ты что, действительно так влюблен в эту Риту?
– Думаю, что да, – сказал я, а потом прибавил: – Не думаю, а уверен.
Она слегка вздохнула и, к моему удивлению, улыбнулась.
– Ну хорошо, Эдди, твоя взяла. Я больше не буду тебе докучать. Но мы все же будем друзьями?
– Приятелями, – уточнил я.
– Хорошо, Эдди. С этого момента мы с тобой приятели. Но сначала поцелуй меня. Только один разок.
На меня нахлынули воспоминания – именно эти слова произнесла Рита, когда я поцеловал ее в первый раз. Это было ровно две недели назад, в вечер убийства, когда она наткнулась на труп карлика и я катал ее в машине Хоги, чтобы немного успокоить. Тогда она дала мне понять, что я не должен за ней ухаживать, а потом попросила поцеловать ее. Она тоже сказала: «Поцелуй меня, Эдди. Только один разок».
Эстелла наклонилась ко мне, и я ее обнял. Я закрыл глаза, когда наши губы слились в поцелуе, но все равно я не мог не думать о Рите и пытался себе представить, что я снова ее целую.
Эстелла отстранилась и опять взглянула на меня. Ее глаза были подернуты дымкой, но потом она пришла в себя и улыбнулась.
– Ты думаешь, ты меня поцеловал? Впрочем, я сама напросилась, ведь так?
Я попытался улыбнуться ей в ответ, но она неожиданно стала серьезной.
– Я тебе сказала чистую правду, Эдди. Я больше не буду к тебе приставать. Ты целиком принадлежишь Рите. Будем просто друзьями. Тебе не будет неприятно, если я посижу у тебя на коленях?
Я ответил, что ничего не имею против, но я солгал. Она опять потянулась за бутылкой.
– Выпей немного, Эдди!
Я налил себе в стакан капельку виски и передал ей бутылку. В тот момент, когда она пила из своего стакана, я поднял глаза к открытому окну. Возможно, меня привлек странный залах; я и сам теперь не помню, что меня заставило посмотреть через плечо Эстеллы. В окно с улицы смотрела обезьяна, шимпанзе. Это была не Сьюзи. Это был ее призрак.
Морда обезьяны находилась в нескольких сантиметрах от окна. Лампа, висевшая посередине фургона, слабо освещала его внутренность, но тем не менее я явственно различил потешную физиономию, строившую гримасы. Только это было далеко не смешно; я застыл от ужаса. От призрака исходил запах разрытой земли, залах свежей могилы. На голове шимпанзе я заметил комья приставшей к шерсти влажной грязи.
Этот запах не был плодом моего воображения. Мне могло почудиться все, что угодно, но запах выдумать нельзя. В окно сквозило, и на какое-то мгновение это веяние могилы заглушило и запах виски, и духи Эстеллы.
Затем обезьянья морда в окне пропала; запах тоже исчез.
Эстелла протянула мне бутылку.