— Почему же вы, Шувалов, не помогли княгине опротестовать и уничтожить такую духовную? Это же просто ни в какие рамки не укладывается!
— Именно так, ваше величество! Мы приложили все усилия к тому, чтобы поддержать ходатайство княгини Ольги Долгоруковой перед федеральными властями в Берне. Но подлинность духовной заверена в столь строгом нотариальном порядке и скреплена такими свидетельствами, что… швейцарское правительство отказало в иске княгине.
— А… сын? Ведь он был как будто несправедливо обижен отцом?
— Молодой князь… отказался спорить против отцовской воли. Сообщение об этом получено только что. В соответственном духе он писал также Герцену и Тхоржевскому. А эти… по-видимому, намерены… публиковать бумаги.
Заметная тень пала на государев лоб. Царственные, рыжеватого оттенка брови чуть нахмурились.
— Я склонен буду оценить способности моей полиции и моей канцелярии по тому, удастся ли вам предотвратить эту дерзость изгнанников-пасквилянтов… Ступай теперь к себе, Шувалов. Мы сделаем маленькую партию в этот парк — я обещал великому герцогу… Те бумаги… необходимо… выкупить у господ Искандеров и Тхоржевских. Документы должны вернуться неоглашенными в наши государственные архивы, туда, откуда они в свое время по недосмотру исчезли… Вернуть их — и под замок!..
2
В закоулках, коридорах и двориках знаменитого серо-синего, некогда Кочубеева дома у Цепного моста в Петербурге было легко заблудиться. Там помещалась и секретнейшая 3-я экспедиция. С некоторых пор ее руководителем стал старший чиновник полицейской службы, коллежский асессор Константин Федорович Филиппеус. Ведал он тайнами тайн — службой всех секретных агентов, штатных и завербованных внутри страны и за ее рубежами, в том числе в Германии, Франции, Швейцарии. При Константине Федоровиче деятельность 3-й экспедиции необыкновенно оживилась, ибо был он сыщиком по природе, по страсти и по крови. Пришел он в 3-ю экспедицию недавно, с весны 1869 года, в сорокалетием возрасте и сразу вник в самые важные дела. Как все лица его деликатной профессии, он о себе говорить не любил, а если говорил, то всегда «по соображению обстоятельств» и с учетом вкусов собеседника, причем рассказывал о своей жизни все, кроме правды. Будто, например, предок его получил право прибавить к фамилии Филипп окончание «еус» якобы за блестящие успехи в Болонском университете.
Начальству же г-на Филиппеуса были ведомы более прозаические подробности его карьеры. Бросил в ранней молодости Горыгорецкий (старейший в России) земледельческий институт, полагая, что его талантам нужны нивы иные, не хлеборобные. Поступил на службу в канцелярию петербургского генерал-губернатора и окончил курс в Петербургском университете по филологическому факультету. Продолжал службу то в министерстве иностранных дел, то в канцелярии финляндского генерал-губернатора, но не чуждался и педагогического поприща: преподавал немецкий язык в Гельсингфорсском Александровском университете, а затем даже открыл собственный частный пансион для воспитания мальчиков из русских семей в прирейнском городе Бибрихе, в четырех километрах от Висбадена. Начинание это заслужило живейшее одобрение русской полиции… Правда, от благородной педагогической деятельности Константину Федоровичу пришлось оторваться на несколько лет для приведения в разум польских повстанцев. Заслуги его при усмирении этого непокорного народа начальство тоже заметило и высоко зачло: ревностного служаку еще пристальнее проверили и в конце концов ему поручили… 3-ю экспедицию III отделения собственной его величества канцелярии…
…В последних числах июля 1869 года Филиппеус пригласил для беседы одного из лучших секретных агентов, известных самому Шувалову. Ради предосторожности начальник беседовал с подчиненным не в служебном помещении, а в отдельном кабинете второсортного ресторана за Сытным рынком на Петербургской стороне.
Начальник обрисовал агенту задание, людей, с которыми придется иметь дело, и значение, придаваемое начальством успеху в этом предприятии. Закончил он свою речь оптимистически:
— Убежден, господин Бартель, что именно вы, как человек с образованием, светскими манерами, опытом сыска, а главное, как верноподданный нашего обожаемого монарха, наилучшим образом подходите для решения задачи — изъять у эмигрантов архив документов покойного князя Долгорукова.