Вечерние выпуски газет 21 января сообщили, что в нынешнюю ночь великий русский писатель навеки закрыл глаза. Ему было всего 58 лет. Буря сочувственных, потрясенных, взволнованных, горестных откликов, статей, писем крупнейших умов Европы не стихала в газетах несколько дней…
…Рабочие Парижа проводили гроб Герцена до кладбища Пер-Лашез (которое через несколько месяцев стало местом казни парижских коммунаров). Вскоре, во исполнение предсмертного желания писателя, тело его перевезли в Ниццу и погребли в могиле Натальи Александровны Герцен. Еще через несколько лет, к 1875 году, русский скульптор Забелло высек красивую мраморную статую с поразительно верной передачей позы, внешности и характера Искандера… Статуя возвышается над герценовской могилой в Ницце.
…Старый кладбищенский сторож показывает посетителям великую могилу и поясняет для тех, кто не умеет прочесть русскую надпись в венке:
— Экче ун гранде хомо, ун гранде поэто руссо — Сандро Херцен!
Но это лишь привычная дань любви и почтения к бренным останкам Герцена-человека. Это следы физической кончины, горькой разлуки остающихся с ушедшим — отцом, супругом, товарищем молодости, близким родственником и наставником. Ибо Герцен — мыслитель, писатель, революционный деятель — бессмертен. Кончина физическая не грозит ему ни забвением, ни духовной смертью. Герцен-творец не умер, не расстался с людьми — это почувствует каждый, кто откроет любую страницу его сочинений, а их много, более 30 томов!
Он по-прежнему дорог друзьям и все так же страшен врагам: духовным мещанам, идеологам реакции, нравственным крепостникам и душителям свободы!
После двух похоронных церемоний — в Париже и в Ницце — война темных сил против Герцена не стихла. Она стала даже острее, но вместе с тем и еще безнадежнее для всего стана ненавидящих Герцена. Искандер-Герцен жил и сражался!
2
В год смерти Герцена в Женеве совершилась попытка возобновить при участии Огарева издание газеты «Колокол» с подзаголовком «Основан А. И. Герценом».
Первый номер вышел 2 апреля, шестой — 9 мая 1870 года. На этом издание прекратилось. По какой причине это произошло?
Прежде всего, конечно, без участия самого инициатора — Герцена звук его «Колокола» стал глуше, потерял былую звонкость. Больной и сильно постаревший Огарев оказался ограниченным в его редакторских правах двумя новыми членами редакции — Бакуниным и Нечаевым. Практически главную роль, хотя и негласную, потаенную, в новом «Колоколе» стал играть Сергей Геннадьевич Нечаев. Впоследствии эти номера, вышедшие в 70-м году, так и стали называть нечаевскими.
Однако Огарев слишком дорожил герценовскими традициями, чтобы допустить их полное нарушение. Тактика Нечаева, осужденная Герценом, оказалась неприемлемой и для Огарева.
Нечаев объявил главной задачей газеты и всего революционного движения — освобождение России от императорского ига и во имя этой цели готов был подать руку «всякому, кто вместе с нами захочет способствовать разрушению монархической власти в России не словами только, а делом». Эта нечаевская тактика стала принимать авантюристический характер. Отказался сотрудничать с новым членом редакции и владелец типографии Чернецкий, старый друг Герцена и Огарева. Наконец, и сам Бакунин убедился в беспринципности нечаевских приемов и тоже порвал с «молодым другом». Редакция распалась. «Колокол» смолк.
Но тем временем в Женеву — центр тогдашней революционной эмиграции — вернулся не кто иной, как… издатель Николай Васильевич Постников, будто бы для издания благоприобретенных бумаг князя Долгорукова. Однако это издание было лишь маскирующим маневром петербургской тайной полиции. Главная же цель командировки столь опытного агента была поимка Нечаева. Русская полиция уже объявила его простым уголовным преступником, обвиняя в убийстве студента Иванова, и требовала выдачи Нечаева у тех государств, где он может вынырнуть.
Поэтому в Швейцарии Нечаев перешел на нелегальное положение и скрывался в маленькой глухой деревне. Даже в группе сотрудников «Колокола» настоящее имя Нечаева не было известно — он выступал под фамилией Барсов и для всех непосвященных числился главным агентом возобновленного «Колокола». Только члены семьи покойного Герцена, Огарев и Бакунин знали, кто такой Барсов, и свято оберегали его тайну.
Тем временем все лето издатель Постников готовил к изданию второй том тщательно отобранных и профильтрованных бумаг из долгоруковского архива. В декабре 70-го года увидел свет сигнальный номер этого второго тома «Мемуаров князя Петра Долгорукова» на французском языке. Весь том посвящен исключительно временам императрицы Екатерины Второй. Право же, не в интересах ее правнука Александра Второго было обогащать глубокими историческими разоблачениями царствование собственной прабабушки, однако репутацию дома Романовых книга не улучшала. Самые же ценные и важные документы, освещавшие темные места и «белые пятна» в подоплеке некоторых исторических событий, навсегда исчезли из поля зрения будущих ученых и писателей. Возможно, они были просто преданы огню напуганными царедворцами.