— Полк, слушай приказ! — командир и замполит стояли напротив шеренг. Последовал текст приказа о награждении бойцов наградами, как вдруг раздалось: — За проявленное мужество при спасении боевого знамени стрелковой части гвардии рядовой Русаков награжден орденом Боевого Красного Знамени!
Ноги дрогнули в коленках и стали ватными. Анатолий насилу заставил себя выйти из строя и, как учили, подошел к старшим офицерам. Те улыбались. Полковник держал в руках награду:
— Давай, сынок, к медали рядышком тебе орден прицеплю. Поздравляю!
— Служу трудовому народу! — произнести слова получилось лучше, чем пройти строевым шагом.
— Хватит, наслужился, — рассмеялся полковник. — Гвардии рядовой Толя Русаков, боевой наш товарищ, собирай вещи! Завтра отправляешься домой. В Минск уходит эшелон, и ты поедешь с ним.
Домой! И чего тут думать — очень хотелось к матери, к сестре! Анатолий счастливо улыбнулся:
— Есть собирать вещи!
— Встать в строй! — козырнул полковник.
— Есть встать в строй!
Десятого мая, осилив пешком от станции сорок километров, к Новоборисову подходил шестнадцатилетний солдат Анатолий Русаков. Впереди предстояла долгая жизнь. Нет. Еще предстоит, поскольку Анатолий Викторович Русаков и сейчас живет. Правда, не в Новоборисове, не в Белоруссии, а на Урале, в Перми. Он все также весел, любит петь и часто поет те песни, что напевал в молодости на Березине, и те, что связывают его с далекой боевой юностью.
Пермь 2012 г.
ХОДИКИ
Рассказ
Над передовой занимался серый рассвет. Тусклый, промозглый. «Что принесет новый день? Нашел о чем думать. Дожить еще надо. Командир не дожил…» — Прокопий ткнул от досады стволом ТТ[7]в ползущего рядом пленного. Тот втянул голову в плечи. Эх, потерять такого парня ради пленного гауптштурмфюрера! Больно высока цена… Шепнул фрицу на ухо: «Слышишь, гад, из-за тебя Сашку неживым тащим». Немец поморщился, дернулся, но ответить из-за кляпа во рту не мог.
Группа армейских разведчиков возвращалась из прифронтового немецкого тыла в расположение своей части. Осталось миновать разбитую сорокапятку, как покажется линия долгожданных окопов, в которых свои. Там группу ждали. Из пятерых возвращались четверо, пятый, гауптштурмфюрер, не в счет. Командира разведгруппы Сашку Минкина тащили на плащ-палатке по заведенному правилу «пятеро ушли — пятеро вернулись». Живыми, не живыми — отношения к правилу не имеет.
В ближнем тылу немецкой передовой Сашка «брал» курившего возле блиндажа фрица, когда рядом появилась фигура второго курильщика. Тот сразу поспешил на помощь своему и успел нажать на курок. Пришлось группе ликвидировать и подмогу, и тех, кто находился в блиндаже. Сашкиного немца, оглушенного, потащили в темноту, унося и бездыханное тело командира.
Разбитая сорокапятка на нейтралке оставалась при возвращении «оттуда» знаковым рубежом. От нее меньше сотни метров до своих. Эти последние метры решали все, отчего и не торопились их преодолеть. Вроде бы рядом, да не встанешь, не пойдешь. Каждый пятачок земли пристрелян. Фить! — и зря гауптштурмфюрера брали. Еще обиднее будет за Сашку: за что погиб парень? Поэтому замерли в воронке под изуроченной пушкой, которая прикрывала их своим мятым железом не в первый раз.
— Тихо? — спросил Прокопий, не надеясь на собственный слух. В ушах от тишины и пережитого напряжения звенело кузнечиками, хотя… какие в четыре утра кузнечики.
— Тихо, — прозвучало в ответ от соседа.
— Андрюха, пойдешь первым. Я следом за тобой поползу рядом с немцем. Кирилл за нами тащит Сашку, а ты, Вень, прикрывай, — отдал распоряжение Прокопий. Без командира он, оговорено было заранее, становился старшим.
— Т-с-с…
Рядом зашуршало.
Прокопий осторожно подполз к краю воронки и чуть поднял голову. Серые, едва видимые тени стелились на земле метрах в пяти от сорокапятки. Почти бесшумно они двигались в сторону немцев. Словно темная вода в рассветных сумерках струилась по чернеющей земле.
Тихий вздох Прокопия не услышал никто. Было от чего вздыхать: немецкая разведгруппа возвращалась с передовой советской части. Наверно, взяли кого-то в плен, тащат на загривке у самого сильного немца, и также торчит кляп во рту зазевавшегося возле сортира красноармейца. Может, офицера. Война жестока, и в ней случались такие закавыки. Не один раз приходилось встречаться злейшим врагам на нейтральной полосе, и как-то даже рассматривали друг друга: Прокопий — немца, тот — Прокопия. У каждого свой страх, свой долг. Молча разминулись. Главное, и тому, и другому надо было без шума добраться в расположение своих.
7
Пистолет Тульский Токарева (ТТ), разработанный в 1930 году советским конструктором Федором Васильевичем Токаревым. Состоял на вооружении Красной армии (с 1946 года — Советской армии) до начала 1950-х.