Пережив с такими мыслями выходные, в понедельник первого апреля, с самого утра я отправился записываться на приём к наркому. Тему для беседы берёг специально для такого случая, заставив Косова отпечатать готовые материалы по его проекту уголовного кодекса на пишущей машинке. Теперь оставалось только ждать, когда Лаврентий Павлович соизволит выделить для меня время. Целых десять запрошенных мною минут. Ещё до обеда звонил Кобулов, интересовался и напоминал о субординации. Успокоил его тем, что имею на руках крайне сомнительную теорию, распространять которую, в том числе и в промышленном управлении ГЭУ, без ведома наркома, считаю невозможным. К моим прямым обязанностям вопрос отношения не имеет, проходит по партийной линии, следовательно, субординацию, как точно такой же большевик, как и я, можете засунуть, товарищ майор.
Вечером, уже после окончания рабочего дня "для всех", но не для наркома, Берия выкроил-таки в своём расписании запрошенное мной время.
- Здравствуйте, товарищ Любимов, - я уже давно заметил, что называть меня "капитаном" наркому почему-то неловко, - проходите. Как ваши дела? Жена, дети не болеют? Не расстраивают главу семьи?
- Благодаря верной линии партии, жизнь налажена. Жена, дети здоровы и довольны, слава Центральному Комитету. А у Вас?
- А у меня совсем скоро от рук отобьются, пока отец на работе. Времени ни на что не хватает, - посетовал Берия. - Работы - непочатый край и Авгиевы конюшни. Уж и не знаю, когда всё до конца разгребём. Но мы же большевики! Верно, товарищ Любимов? Нам работа только в радость! Рассказывайте, с чем пришли.
- Да, дело у меня к вам, я бы сказал, щекотливое, - начал я издалека. - Как вы знаете, в парторганизациях по всей стране сейчас вовсю обсуждают проект новой конституции СССР, вносят предложения и дополнения. Вот и мой непосредственный подчинённый вздумал сочинить уголовный кодекс, о чём я сам узнал случайно.
- Это кто? Кажется, старший лейтенант госбезопасности Косов? - не особо-то напрягая память, сделал предположение нарком. Уверен, что личные и деловые качества моего единственного заместителя он знал, поэтому угадывать здесь, в общем-то, было нечего. Кроме старлея, под моим началом до недавнего времени было очень уж мало людей с образованием хотя бы в семь классов.
- Точно так, товарищ комиссар государственной безопасности первого ранга!
- Ну и что? Почему не действуете обычным порядком? Обсудить в парторганизации, выдвинуть наверх предложение, защитить. И так до самой конституционной комиссии.
- С кем обсуждать? Я своих бойцов на технику-механику натаскиваю, на юриспруденцию времени, уж извините, не хватает. Читка уставов и действующих законов - потолок. Тут уж, извините, нужен профессиональный, - от этого слова я скривился, натерпевшись за свою жизнь от "профессионалов", - государственный подход. Среди кухарок, простите, этот проект обсуждать не только бесполезно, но и вредно. Уж больно идеи там, я бы сказал, оригинальные. Разнесут сплетни, может получиться много вреда.
- Даже так? Вредный уголовный кодекс? - переспросил Берия смеясь. - Хорошо, что вы не вредитель, товарищ Любимов! Вы по-мелочи не играете! Уж если валить советскую власть, так под корень!
Направление разговора перестало мне нравиться и я не стал отвечать, а нарком, немного успокоившись, вроде как в шутку спросил.
- Ведь не вредитель же?
- Судите сами, товарищ комиссар госбезопасности первого ранга, - я старался отвечать как можно более холодно и ровно, давая понять, что такие шутки мне не по душе. - Я бы мог сразу с этим вопросом пойти к своему хорошему знакомому, секретарю партийной конституционной комиссии, члену ЦК партии товарищу Кирову. Однако, уважая вас как честного человека, преданного партии большевика и главного, на данный момент, специалиста Союза ССР в поднятом вопросе, пришёл к Вам. Впрочем, если вы не готовы, то я могу уйти.
- Зачем вы так сразу в штыки всё принимаете? Ми знаем, что вам доверяют многие уважаемые товарищи, - Берия откинулся к спинке стула. - Некоторые, правда, не доверяют. Но больше тех, кто доверяет. Как мы можем не прислушаться к мнению товарищей? Просто работа у нас такая, что мы проверять должны. И тех, кому не доверяют, и, особенно, тех, кому доверяют. Враги советской власти не дураки. Они как раз и стремятся втереться в доверие к уважаемым товарищам. Чтобы потом побольнее ударить изподтишка. Поэтому обижаться нечего. Тем более, вы сам теперь настоящий чекист и должны набираться опыта оперативной и следственной работы.
- Где-то я это уже слышал, товарищ комиссар государственной безопасности первого ранга, - ответил я с лёгкой иронией. - А, припоминаю... Этим постоянно тычет мне майор госбезопасности Кобулов. Забывая, видимо, что Ягоде моего опыта следственной работы хватило с избытком. А про оперативную мог бы Ежов рассказать. Да вот беда - уклонился в сторону моря.
- Вам просто повезло, что выкрутились, - расслабленно махнул рукой нарком внудел, всем видом демонстрируя, что сказанное ему абсолютно безразлично.
- Как сказать, как сказать, товарищ Берия. Один раз - везение. Два - совпадение, - тут я, глядя до того на сцепленные на столешнице руки, резко поднял глаза и в упор спросил. - Вы ведь не хотите вывести закономерность?
- Сколько лет я вас знаю, товарищ Любимов, ви всегда ведёте себя вызывающе и питаетесь мнэ угрожат. Бэсполэзно. Тэм болэе, что у вас самого рыло в пуху! Ви прэдпочлы нэ замэтыт контррэволюцьоного сговора ваших подчынёных. Значыт самы замэшаны и являетэс скрытым врагом!
В том, что настучат, я и не сомневался, но чтоб самому наркому?
- Чтобы подобное утверждать, надо возбудить дело, провести следствие, передать в суд и дождаться приговора. Но можно взглянуть на ситуацию и с иной стороны. Товарищ Берия, как получилось, что вы назначили на ответственную должность человека, которого подозреваете во вражеской деятельности?
- Это оперативная необходимость, товарищ Любимов, - на чистом русском, спокойно, Лаврентий Павлович продолжил словесное фехтование. - Подозреваемого, пока тот явно не проявил себя, лучше держать поближе и под присмотром, перекрыв ему возможности для контрреволюционной деятельности.
- Значит, работа отдела ДВС промышленного управления ГЭУ саботируется с вашего ведома?
- Оперативная обстановка в отрасли опасений не вызывает и позволяет проводить такие операции.
- Откуда это вам доподлинно известно? У вас есть ещё один такой же, только тайный, отдел?
- Пожалуй, вы правы, товарищ Любимов, - усмехнулся Берия, - вам уже можете справиться с чекистской работой. Понемногу. Давайте перейдём к делу, ради которого вы пришли. Расскажите о этом вашем новом уголовном кодексе.
- Он, собственно, не мой, - я чуть растерялся от такой резкой смены темы разговора и полез в портфель за бумагами, - это проект старшего лейтенанта госбезопасности Косова. Вот, возьмите готовую часть.
- Не имеет большого значения сейчас. Изложите суть...
- Если самую суть, то... - я немного запнулся, не зная, как начать. - В общем, глядя на внедрение партией в промышленности параллельной системы движения денежных средств и продукции, резко повышающей её, промышленности, эффективность, товарищ Косов задумал применить это правило к работе наркомата внутренних дел. Действительно, ведь мы не знаем, насколько эффективно работает НКВД! Допустим, воры в год крадут какую-то сумму, а на какую сумму защищает наркомат? Уж не обходится ли он советскому государству дороже воров? Может, лучше пусть воруют, а наркомат вообще ликвидировать?
- Достаточно!
- Но, товарищ Берия, я ещё даже не начал...
- Я уже успел заранее познакомиться с этим вражеским планом по уничтожению НКВД, - усмехнулся нарком и одновременно с его словами в кабинет ввалились четыре дюжих молодца. - Вы арестованы, гражданин Любимов, сдайте оружие.
Четверо. Уважает, зараза. Не валить же его, он мне нужен! А потом что, с боем прорываться? А потом?
- Ну и дурак же ты, Лаврентий Павлович! - в сердцах брякнул я, расстёгивая портупею.