Выбрать главу

Вообще, "Ворошилов" на данный момент являлся самым дизельным, если так можно выразиться, кораблём в нашем флоте, а может, и во всё мире. Если даже опустить главные механизмы, то он нёс в себе четыре дизель-генератора на основе 1000-сильных вертикальных моторов 13-й серии, родные братья которых устанавливались на подлодках типа "М", и по одной полностью автономной дизель-помпе на базе 300-сильного оппозита выпуска завода имени Ворошилова в каждом водонепроницаемом отсеке. Управлять ими можно было с любой палубы отдельного отсека, включая верхнюю, либо из центрального поста живучести. Помпы могли работать в полностью затопленных помещениях, они же обеспечивали и подачу воды в пожарные магистрали.

При переоборудовании крейсера советские кораблестроители руководствовались принципом минимализма, поэтому мёртвые паровые котлы и турбины внешних валов остались на своих законных местах. Новая главная силовая установка из работающих через гидропередачу на два внутренних вала десяти дизелей, по 3850 лошадиных сил каждый, имела вкупе 31 тысячу лошадиных сил. Примерно половину того, что имели достроенные в СССР крейсера типа "Светлана", к которым относился и "Ворошилов". Для того, чтобы компенсировать вес недостающего оборудования и вооружения недостроенного корабля, его догрузили балластом да украсили, или изуродовали "лишней" четвёртой дымовой трубой, установленной над турбинным отсеком.

Экипаж опытового судна, по большей части составили моряки с минзага "Волга", выведенного из боевого состава флота из-за полного износа машин, под командованием кавторанга Николая Иосифовича Мёщёрского, усиленные практиковавшимися с июня на макете главной силовой установки механиками под началом нового командира БЧ-5 старшего лейтенанта Панкратова. Кроме того, военморов дополняли специалисты заводов "Судомех" и "Русский Дизель" сдававшие свою работу РККФ и заодно делившиеся опытом.

Мои заботы начались с проверки дизель-генераторов, поагрегатно и в комплексе и, после того, как убедились в том, что электрика корабля работает в штатном режиме, я перешёл на главные механизмы. В первую очередь проверили работу топливных насосов низкого давления, подающих горючее на главные механизмы, что заняло целый день. В следующие два дня, Панкратов с машинной командой, под моим контролем, поочерёдно, строго согласно регламента, с пятиминутной прокруткой сжатым воздухом "вхолодную" для смазки поверхностей, получасовым прогревом и получасовым же "прогоном" под нагрузкой, но в дренажном режиме, без включения ходовых гидротурбин, проверяли каждый из десяти моторов. Это только кажется быстро, запустили, погоняли, полчаса туда, полчаса сюда, но на деле всё двигалось настолько медленно, что еле успели, не считаясь с длительностью рабочего дня. Ведь требовалось не только снять все показатели, но и взять пробы горячего масла из мотора и из гидропередачи, соответственно, восполнив недостачу свежим. Особенно намучались со средними моторами передних троек, помянув в очередной раз Кудрявцева. Последний "правил бал" на следующий день, когда, запустив сразу все десять моторов ГЭУ, проверяли работу гидротурбин переднего и заднего хода, медленно проворачивая гребные валы враздрай, чтобы ненароком не пуститься в незапланированное плавание от пирса завода "Судомех". Эта процедура опять заняла целый день, так как пробовали работу различных комбинаций от двух, до всех десяти моторов на различной мощности. Вообще говоря, гидропередача была спроектирована таким образом, что для того, чтобы дизеля не мешали друг другу, они должны были работать на одинаковой мощности. Предусматривалась возможность вывода групп моторов, передних троек или задних двоек, остальные варианты были аварийными. В соответствии с этим, "Ворошилов" располагал тремя вариантами, наивыгоднейшими с точки зрения расхода топлива, когда моторы выдавали Ў номинальной мощности, работы силовой установки: 23100, 13850 и 9250 лошадиных сил на двух валах.

Параллельно с проверкой энергетики корабля танкостроители завода N174 имени Ворошилова отчитывались по системам живучести, а работники "Электросилы" сдавали новую, электрическую рулевую машину. К сожалению, не всё прошло гладко, как у нас, так и у соседей. Выявленные недостатки, в основном, были связаны с электропроводкой, её монтажом и герметичностью. Например, с поста управления ГЭУ, который был оборудован в герметичной выгородке машинного отделения оказалось невозможным уменьшить подачу топлива для двух дизелей. В ходе пробных пусков мотористам пришлось бежать и регулировать газ вручную, причём никакой командной системы для этого, кроме голосовой связи, не было предусмотрено, что возле низко гудящих моторов создавало известные трудности. Подобные же косяки вылезли и у Кудрявцева, но в машинном отделении, на небольшом пространстве, они были выявлены и оперативно устранены прямо в ходе испытаний. А вот с водоотливными средствами дела обстояли куда как хуже, особенно запомнился сумасшедший рёв и скрежет помпы в носовом отсеке, которой дали максимальный газ. Водяной клапан не открылся и центробежный насос, с отбалансированным по нормативу на небольшие обороты колесом, но раскрученный неимоверно, разбил свой подшипник, сломал редуктор и, в конце концов, двигатель, который не сумели выключить дистанционно. Революционная система борьбы за живучесть была всё-таки сложновата для этого времени.

Но сверху давили и самолично прибывший на корабль командующий Балтфлотом флагман второго ранга Галлер, выслушав доклад Мещёрского, приказал акт испытаний подписать, с условием устранения недочётов до конца года, а помпу заменить в течение недели, после чего провести ходовые испытания "Ворошилова", ради которых, в общем, всё и затевалось.

Эпизод 5.

Семидневного миниотпуска не получилось. Первым же утром прибежал посыльный в чёрной форме морской пехоты РККФ и передал пакет. Майор Касатонов, неведомо какими путями узнавший о моём присутствии в Ленинграде, приглашал посмотреть на высадку Батумского батальона, которая должна была подвести черту под летним периодом обучения. Причём, смотреть предлагалось изнутри, приняв участие в высадке. Думаю, Касатонов спал и видел, чтобы я самолично хлебнул той каши, которую так настырно варил.

Десантирование планировалось на раннее утро следующего дня, вторника 24 сентября 1935 года. Еле успев на катер морпехов, который ждал Касатонова из штаба флота, добрался с ним до Кронштадта, а уже оттуда, не мешкая, мы вылетели на поплавковом АИР-5 на Ладогу в район Шлиссельбурга.

На подходе, с высоты птичьего полёта мы увидели, что вдоль берегов Невы и вокруг Орехового островка, стоят три самоходные баржи самого гражданского вида, рядом с которыми примостились Мошки и новые ТКа, в том числе "большие", четырёхмоторные. И те, и другие несли по паре пушек Лендера и должны были, кроме высадки, обеспечить огневую поддержку десанта.

Тут же стояли и ещё какие-то плавсредства, которые я по началу, при взгляде сверху, принял за плоты. На самом деле это был итог экспериментов с водными лыжами. Понятно, ни к чему хорошему идея тащить за быстроходным катером глиссирующий плот не привела. Касатонов со смехом рассказывал, как "лыжа" с десятком бойцов, подброшенная на лёгкой волне, вдруг взмыла вверх, превратив на секунду морских десантников в воздушных. Двое не удержались и слетели в воду сразу, остальные оказались там же уже вместе с внезапно вставшей "на ребро" лыжей.

- Хорошо, что голышом были, - отсмеявшись, серьёзно сказал майор, - никто не утонул.

"Лыжа", не оправдавшая себя, осталась, как и нужда в быстрой доставке десантников на берег и в чью-то светлую голову пришла идея закрепить её в виде грузовой платформы между двумя туполевскими "поплавками" Ш-4. После вдумчивой проработки и экспериментов всё вылилось в катамаран, перебрасывающий на короткие расстояния сразу взвод морской пехоты или груз до четырёх тонн включительно. Размер десантной платформы, оснащённой опускаемой рампой позволял размещать на ней противотанковые, полковые и дивизионные пушки. Средства тяги, в роли которых выступали сталинградские "шассики", перевозились отдельно. Кроме случая переброски противотанковых пушек. Ещё черноморцы Потийского батальона, ради экономии места в трюмах десантных болиндеров, устанавливали сорокопятки при частично разведённых станинах в кузов СТЗ-1, который, как известно, находился спереди, и, таким образом, получали импровизированную самоходку с прицепленным к ней передком.