- Уверяю вас, товарищ лейтенант, что у капитана госбезопасности неправильных мыслей быть не может. Вам не о чем беспокоиться. Руссо чекисто, облико морале! - обыграл я фразу из известной здесь только мне кинокомедии. - Спокойного вам дежурства. Кругом! Шагом марш!
Выпроводив за дверь через чур настойчивую девчонку и заперев замок я резкими движениями стал избавляться от ремней, чуть не отрывая пуговицы расстегнул ворот гимнастёрки и стащил её с себя через голову. Сев на койку, в тишине я будто услышал, как часто и гулко стучит моё собственное сердце. Признавшись самому себе, что испугался, я стал разбирать ситуацию, раскладывать всё по полочкам, пытаясь понять, что, собственно, происходит. Ну, Кожанов, ну жук! Он что, компромат на меня решил нарыть? Выходит, доверию взаимному конец, боится, как бы я к Ворошилову не перебежал? Ну да! Я же сказал, что против Сталина не пойду, а маршал его человек! А Кожанов, выходит, готов против Сталина идти? Бред какой-то! Не складывается ничего.
Запутался я совсем в этих наркомах, будь они не ладны. Думал, что свою игру веду, а теперь, глядя по сторонам, понимаю, что будто в лесу заблудился. И ходы мои в этой игре перестали казаться мне верными. Предполагая, что провала на учениях будет мало для освобождения кресла наркома обороны для более деятельного человека, я сознательно провоцировал Ворошилова на резкие и необдуманные действия в отношении меня, которые могли бы стать той соломинкой, ломающей хребет верблюду. Но при этом я опирался, в основном, на Кожанова. А если этой опоры теперь нет? Перебирая в уме свои связи в верхах, я пришёл к выводу, что друзей у меня там маловато, и почти все они являются людьми Сталина, а вот неявных врагов хватает. Один Берия чего стоит! Его то я из виду почему упустил? А ведь это именно он приказал мне на разбор учений лететь!
Полночи, под мерный ход поезда, я лежал и прикидывал и так и сяк, не в силах уснуть, расклад сил и цели "кланов", но в итоге пришёл к неутешительному выводу, что ясной картины у меня нет. Похоже, по настоящему "большие маневры" только начинаются.
Эпизод 7.
Поезд прибыл в Москву, на Белорусский вокзал, ровно в одиннадцать часов дня. Всё утро я прятался в своём купе, делая вид, что отсыпаюсь, лишь бы не контактировать ни с наркомом ВМФ, с которым я ещё не понял, как надо себя вести, ни с красавицей Леной, ни с кем-либо ещё. Неожиданных сюрпризов я ещё вчера перебрал, хватит. Пока у меня не созреет ясный план действий, шагу не ступлю. Забрался в ракушку, как рак-отшельник, благо водку пили мы вчера хорошую и закуска была на соответствующем уровне, похмелье не мучило. Даже бриться я вышел в уборную только перед самым выходом на перрон.
Распрощавшись, не подавая вида, что что-то не так, с наркомом ВМФ и его сопровождающими, которых уже ждали лимузин и автобус, поданные к самой платформе, вежливо отказавшись меня "подбросить", я пошёл к стоянке такси. Пришлось постоять полчаса в очереди, но к полудню 40-й "Газик" всё-таки доставил меня в Нагатино. Пройдя первое, внешнее КПП перед запретной зоной вокруг судоходного канала, я увидел колонну из трёх фургонов-полуторок, выстроившихся перед переездом в ожидании, когда будет закрыт шлюз. Оказалось, что это переезжает в центральное здание на Лубянку моторный отдел, а грузовики присланы за архивом. Забыв про обед, я побежал спасать необходимую в будущей работе техническую библиотеку, которую кропотливо собирал всё это время. Лично присутствующий при изъятии документов новый начальник управления, увидев меня, явно был удивлён и даже расстроен, из чего я сделал вывод, что акцию планировалось провести в моё отсутствие. Это умозаключение сразу настроило меня на "конструктивный" лад и "раздел имущества" вылился в непрерывную четырёхчасовую перепалку из-за любой бумажки. Агентурную картотеку отдать пришлось без разговоров, теперь она мне не очень-то и нужна. Чертежи я пообещал скопировать, загнав весь спецконтингент за кульманы, и отдать копии как только, так сразу. Косов согласился, но настаивал на оригиналах. И мне и ему было понятно, что оторванные от важной для них работы ради непонятно чего, заключённые инженеры особого рвения и тщательности не проявят, а проверить всё одному человеку и целого года не хватит. Пришлось уступить в обмен на то, что справочники останутся на месте, будем консультировать смежников, пока не обзаведутся собственными. А описания будут отправлены в центр только временно, до тех пор, пока машбюро не справится с перепечаткой.
Со всей этой свистопляской наркомы с их проблемами, потихоньку становящимися и моими, совсем вылетели у меня из головы. К тому же и Полина, придя домой, заставила меня поволноваться. Я как раз собирался попить чаю и идти забирать малышей из сада, как она вошла во двор и уже с детьми. Не успели родители поздороваться, как Петя и Вика уже разболтали, что были в гостях у деда Исидора.
- На вот, полюбуйся, чем меня твой дорогой дядюшка решил порадовать, - устало сказала Поля и достала из сумки газету, сложенную так, что моя фотография в обрамлении двух молоденьких комсомолок оказалась сверху. - Смотри, говорит, за ним очень внимательно, а то уведут, охотниц много.
- Ты же всерьёз не думаешь? - удивлению моему не было предела, "Минская правда" в Москве, да ещё и утренний номер. - Ага, что там внутри? Премьеру фильма "Дети капитана Гранта" посетил товарищ Любимов. Замечательно. Всей Белоруссии просто необходимо об этом знать. Не бери в голову. Староват я для таких, да и страхолюден.
- Да ничего я не думаю, - махнула супруга рукой, - только намёки его уже надоели. Он мне тут даже анекдот похабный про тебя рассказал, как ты, Сталин и Киров фильм "Голубой ангел" с Марлен Дитрих в Кремле смотрели.
- Ну, рассказывай уже, интересно ведь, - завёлся я, - Дети, ну-ка давайте руки мыть и за стол. Чай пить будем. А мы с мамой сейчас подойдём.
- Сталин, Киров и Любимов смотрят "Голубой ангел", - стала монотонно пересказывать анекдот жена. - "Вот стерва!" - не выдерживает Сталин. "Да, хороша! Я б её, вертлявую, повертел бы" - отзывается Киров. В это время Любимов встаёт и выходит. "Вы куда, товарищ Любимов?" - спрашивает его Сталин. А ты, балбес, в ответ - "Проверять теорию практикой!".
- Даже не знаю, что и сказать то... - развёл я руками.
- Да ничего не говори, и так ясно. Это тебе не народная байка, которых про тебя и так уже множество ходит. Это специально кто-то придумал, и не на каком-нибудь заводе. Тут тебя шуткой специально в грязь макнули. Народ себе такого не позволял. Если и смеялся, то по-доброму. Ты ж для него мечта.
- Что? - переспросил я машинально, очерчивая в уме круг, кому бы могло быть выгодно бить именно по моей репутации.
- Ну, да! Простой рабочий своим трудом и умом вышел в инженеры, да так, что сам товарищ Киров считает его своим другом. Дом, жена, дети, собственный лимузин, деньги, наконец! Любой чернорабочий спит и видит, чтоб его жизнь была такой же!
- Выходит, по-твоему, я и есть парадная витрина советского образа жизни?
- Наукообразно, но так, - подтвердила мою мысль Полина.
- И кто-то целенаправленно эту иллюзию пытается разрушить, по-твоему?
- Похоже на то...
- И ты думаешь на Исидора Любимова? - спросил я припоминая, что в вагон-салоне дружка наркома лёгкой промышленности имел двусмысленную беседу с некой молодой и весьма привлекательной особой.
- Нет, ну что ты? - Полина даже сделала отталкивающий жест руками, слегка отклонившись назад. - Наоборот. Мне кажется, дядя Исидор просто побаивается с тобой об этом напрямую говорить почему-то, вот и действует через меня.
- Чертовщина какая-то, тайны мадридского двора! - не выдержал я. - Кому это может быть выгодно, леший побери?
В это время мимо моего дома к лагерному двору проехал автозак, подумав, что это Косов никак не угомонится и снова хочет меня раскулачить, я заторопился.
- Вот так всегда, со мной даже и поговорить некогда, - с упрёком сказала Поля, - Хоть бы работу мне помог найти, родственников твоих просить уже неудобно!
- К себе на работу возьму! - бросил я хватая на ходу фуражку, - Приказ с разрешением привлекать вольнонаёмных подписан. Дам тебе химиков, будешь руководить. И никаких парторгов! Я здесь парторг!