На пятый день Балеарской операции Кузнецов взял паузу, чтобы привести в порядок подчинённых и приготовиться к следующему броску. Одновременно, были пиняты некоторые административные меры. Комендантом Майорки "для всех" был назначен Алехандро Кальдерон, стажёр при командире второго добровольческого батальона старшем лейтенанте Синичкине. Не то что бы он продемонстрировал какие-то военные или организаторские таланты, просто он первый откликнулся на брошенный русскими призыв собраться и снести к чёртовой матери итальянский аэродром, не спрашивая при этом, где именно. Ещё недавно было у грузчика Алехандро всё как у всех - работа в порту с утра до вечера, жена, пятеро детей, мать с отцом, а потом вдруг в одну ночь всего этого не стало. Самого его посекло, контузило и вынесло взрывом через окно, а дом со всеми остальными обитателями сгорел. Добрые люди устроили в больницу за счёт муниципалитета и не говорили ему всего, пока не оклемался. А там уж и русские пришли.
Так что политическая платформа у команданте Кальдерона была предельно простая и ясная, к тому же подкреплённая внушительным для испанца габаритами и зверским, последствия контузии, выражением лица.
Поэтому, когда в тот же день на рейд Пальмы вновь пришёл "Фиуме", да не один, а в сопровождении всех трёх своих систершипов и дюжины эсминцев, разговор команданте с присланными адмиралом Гойраном парламентёрами не задался. Те потребовали, угрожая стереть с лица земли всё, до чего смогут дотянуться, немедленно освободить всех граждан Италии и вернуть принадлежащее им имущество, то бишь, оружие. В ответ команданте Кальдерон, не стесняясь в выражениях, напрочь отбросив "инструкции по дипломатии" советников, наоборот, используя опыт своей долгой работы в порту, объявил Пальму испанской военно-морской базой, а Балеарские острова - закрытой территорией и приказал убраться подобру-поздорову в течении двух часов. В противном случае он поднимет авиацию и, совместно с береговой артиллерией, перетопит их гнилые лоханки. А чтобы адмиралу Гойрану лучше думалось, он, ровно через час, устроит ему салют.
Слово команданте крепко. Особенно, когда подкреплено четырьмя 180-миллиметровыми стволами. Из двух подвижных береговых батарей 130-ти миллиметровую оставили на Менорке, а 180-ти миллиметровая, доставленная на берег вторым эшелоном десанта, с первого дня развернулась и прикрыла место высадки, куда продолжали доставлять баржами батальоны добровольцев, боеприпасы и транспорт. После захвата Пальмы батарея свернулась и неспешно, влекомая тракторами ЧТЗ, поползла через весь остров к новым огневым, которые должна была занять уже надолго. Утром 11 ноября, когда разведчик МБР-2 обнаружил в ста милях к востоку от Менорки итальянский флот, батарея как раз готовилась после ночёвки продолжить марш. Оставался всего лишь один переход на новые позиции по каменистым дорогам острова, а до берега залива Пальма было чуть больше десяти километров. Оценив сложившуюся ситуацию, Кузнецов понял, что батарея сможет поучаствовать в отражении вероятного нападения только в том случае, если развернётся прямо на месте. СУО, способная наводить орудия по кораблям с закрытых позиций, оставалась для советских артиллеристов мечтой, но хоть по целям в порту можно будет отработать с корректировкой от передового наблюдательного поста.
С подготовкой огневых проблем не возникло, на каждую пушку с боекомплектом в колонне приходилось по пять тракторов и большая часть из них были бульдозерами, а на меньшей было смонтировано простейшее крановое оборудование стрела-лебёдка. Вот шестичасовой норматив на развёртывание батареи пришлось перекрывать, еле успели к приходу дорогих гостей. Ровно в назначенное команданте время, минута в минуту, примерно в десяти кабельтовых от лежащей в дрейфе в заливе "Зары" кучно встали четыре водяных столба, поднятых 100-килограммовыми фугасными снарядами. Обещанный салют состоялся. Издали было видно, что на итальянских кораблях пустили в ход все наличные системы наблюдения, чтоб обнаружить, если не огневые позиции береговой артиллерии, то хоть её командный пункт. Трудно искать чёрную кошку в тёмной комнате, особенно если её там нет. Через полчаса игра нервов закончилась, итальянский флот, убедившись, что нахрапом ничего не достичь, ушёл в море в сторону Ивисы. Точно так же, но в гораздо более вежливой форме, избавились и от торчащего в Пальме, как ни в чём ни бывало, броненосца "Дойчланд".
В свете того, что в море болталась итальянская эскадра, которой постоянно действовали на нервы республиканские воздушные разведчики даже ночью подвешивавшие над ней "люстры", а завершить Балеарскую операцию красиво очень хотелось, Кузнецов, пользуясь правами командующего объединённым флотом, приказал сосредоточить в Пальме все наличные морские силы. На Майорку пришли линкор "Хайме I", крейсера "Либертад", "Мигель де Сервантес" и "Мендес Нуньес" и 15 эсминцев, из которых 12 типа "Чуррука" были вполне современными кораблями, ничем не уступающими итальянцам. Вообще-то испанский республиканский флот приглашали поучаствовать ещё раньше, но дефицит командных кадров, то обстоятельство, что на кораблях заправляли анархисты через свои судовые комитеты, привело к проволочкам. Изволь, сагитируй, убеди, попроси и тогда, может быть, если не лень, флот выйдет в море. Однако, после захвата Майорки, всем вдруг захотелось оказаться в рядах победителей, поэтому приказы главкома вдруг стали выполняться.
Испанские товарищи стремятся в герои? Командующий объединённым флотом рад предоставить им шанс! В ночь на 13-е десант, в составе двух батальонов добровольцев, танковой роты, батареи ЗСУ и двух батарей 120-мм миномётов, был погружен на пять БДБ и с первыми лучами солнца вышел в море. Тихоходные болиндеры привлекать не стали. В деле так же участвовала разведрота, посаженная на торпедные катера. А в качестве эскорта выступали все наличные боевые корабли до единого. На авиабазах в полной готовности замерли боевые самолёты, кроме тех, кто следил за итальянским соединением. Над республиканской эскадрой постоянно барражировали истребители и тройка "амбарчиков" с бомбами, по восемь "соток" на каждой машине. Были приняты все возможные меры, чтоб убедить адмирала Гойрана не связываться. Также, до командира итальянского батальона на Ивисе, по обходным неофициальным каналам, накануне было доведено горячее пожелание собрать свои манатки и убраться подальше подобру-поздорову, с обещанием не бить на отходе в море.
Комендант Ивисы ждал ровно до тех пор, пока с наблюдательных постов не доложили, что республиканский флот показался на горизонте и приближается. Без боя. Раз адмирал Гойран не полез на рожон, то ему премьер-капитану Джованни Феде, сам Бог велел. Через полтора часа, когда носы БДБ ткнулись в белый песок в северной части острова, с южной отчаливали курсом в сторону Африки самые разнообразные посудины, буквально всё, что могло выйти в море. И Ивиса, и Форментера, в итоге, были заняты без боя. Балеарская операция закончилась. Дело теперь было затем, чтобы превратить острова в настоящую воздушно-морскую базу, прикрывающую Испанию с востока, обучить и довооружить гарнизон из трёх добровольческих батальонов, после чего Потийскую бригаду МП можно выводить в Союз.
Что ж, по итогам мне можно было самому себя похвалить. Время и нервы, потраченные на морскую пехоту, десантные баржи, зенитки, мобильную береговую артиллерию не пропали зря. Результаты обнадёживающие. Кожанов, от которого я получал всю информацию о происходящем на ТВД, похоже считал точно так же. В смысле, что меня можно похвалить. Очень хорошо понимая своих подчинённых до самых низов, что для больших начальников редкость, имея опыт "кожаного гранатомётчика", он своей властью учредил первую в СССР медаль "За штурм Балеарских островов" и вознамерился наградить ею заодно и меня. Не то, что я против похвалы, но формально мне не положено, меня и близко там не было. Как я буду настоящим участникам дела в глаза смотреть? Скажут ещё, присоседился по знакомству. Оно мне надо? Убедил. Кожанов сказал, что подумает, как выйти из положения.