Ждать. Никогда не думал, что буду так волноваться, но время шло, три, пять часов, а вестей все не было. Воображение уже рисовало всевозможные катастрофические картины в виде врезавшейся в облаках в сопку сборной эскадрильи, как наконец, почти через шесть часов ожидания пришла радиограмма. Как оказалось впоследствии, натаскав за пару месяцев «курсантов» на прием и передачу, шифрование им объяснили «на пальцах», что в реальной практике обернулось задержками сообщений. Сарсадских со своими людьми высадилась благополучно и разбила лагерь у поселка Крестях, в нескольких километрах выше по реке, где впадающий приток образовал косу. Еще через час в небе послышался воющий звук моторов Чаромского и мы с майором Саджая вышли встречать авиаторов.
— Один, три семь… Вроде все, — пересчитал темные, на фоне безоблачного неба, силуэты мой зам.
— Хорошо, — кивнул я в ответ. — Теперь бы на самочувствие летчиков посмотреть и послушать, что они скажут насчет двух таких вылетов в день.
— Послушать то можно, — усмехнулся Саджая, — только летать они будут все равно. Разумеется, если позволит погода. Ну, а кто вдруг не захочет, то мы ж не звери. Заменим на запасных. А отказникам инструмент в руки и вперед на хозработы. Вот, опять таки, без бани никак нельзя. Да и в палатках жить как-то несолидно.
— Вижу, умеешь ты людей убеждать, Алексей Николаевич.
— Ну, в нашем деле, Семен Петрович, без этого никак, сам знаешь, — взаимно ответил на шпильку в свой адрес Саджая. — Наслышан, как ты при нужде в своем отделе управлялся. Кстати, пытать бездельем и дразнить делом, как Киреева, кроме тебя никто не пробовал. А не запретить ли нам, в виде эксперимента, постройку бани? Нет, я серьезно, — видя мою недоверчивую физиономию, заверил зам. — Заготовить материал, а потом сказать, что есть более насущные работы. Как думаешь, скоро добровольцы найдутся поработать сверхурочно?
— Нет уж, Алексей Николаевич, над живыми людьми, пусть и временно заключенными, опытов ставить не будем. Понимаю, что дел в лагере невпроворот и тебе бы не хотелось заставлять, ведь делать будут спустя рукава, пусть и для себя же. Но если хочешь, чтоб и ночью строили, то будь добр убеди людей, а не хитри с ними. Ведь мы же хотим выпустить на свободу честных граждан СССР, не так ли? Какой же мы им пример подадим своим лукавством? — зарезал я инициативу зама, сославшись на моральные принципы, исключительно из вредности и в ответ на его «прощупывания» моей персоны.
Так, переговариваясь на отвлеченные темы, мы дождались докладов авиаторов и убедившись, что они, несмотря на усталость, готовы выполнить два вылета на следующий день, утвердили график. Но, человек предполагает, а Бог располагает, гроза, разразившаяся после обеда пятого июня, заставила внести коррективы. В воскресенье мы смогли забросить только одну партию. Следующие пару дней дело наладилось, мы вышли на расчетный темп и я уже было, удостоверившись, что все идет как надо и мое непосредственное участие вовсе необязательно, наоборот, я явно стеснял своего зама, собрался уезжать, как от женской группы пришла шифровка: «Нашли алмазы. Пришлите рентген». Я, признаться, не мог в это поверить. Сарсадских работает всего три дня и уже результат? Это было похоже на сказку и я решил вылететь к ней лично и разобраться на месте. Восьмого числа дождь зарядил с утра и мое отправление было перенесено на вторую половину дня. При этом, чтобы не занимать «стрекозы» и успеть перевезти хоть одну поисковую партию, мне пришлось использовать пару У-2. Понятно, что место штурмана во второй кабине занимать было нельзя, поэтому я уравновесил оператора рентгенаппарата, лежа в контейнере под правым крылом «кукурузника». Второй самолет вез сам прибор и еще кое-какие пожитки, вроде палатки и аккумуляторов. Конечно, путешествовать так в закрытом объеме, да еще когда из щелей поддувает, не слишком приятно. Особенно на взлете и посадке, когда брызги от поплавков бьют в стенку контейнера и ты, зная, что находишься всего в полутора десятках сантиметров от воды, испытываешь непередаваемые ощущения. Первый час в воздухе показался мне сущим мучением, но потом я незаметно заснул и очнулся, только когда У-2 плюхнулся на реку. Еще немного и в стенку контейнера постучали и я, не дожидаясь помощи, открыл изнутри крышку, после чего ползком, но отчаянно пытаясь не уронить авторитет и не корчить рожи от боли и покалывания в затекших конечностях, перебрался в лодку.
— Уже пять алмазов нашли! С булавочную головку и больше! — возбужденно блестя глазами, сразу набросилась на меня Сарсадских. — Двенадцать кубометров грунта просеяли и пять алмазов!
— Погоди, Наталья батьковна, налетела, дай-ка на весла сяду разогреться, а то закоченел весь, — ответил я, пристраивая свою пятую точку на банку. — Где нашли?
— Да прямо здесь, на косе!
— А пиропы?
— Ну да, и они есть. Но мелкие, почти песок.
Оглядываясь через плечо я увидел, несколько раскопов по длине галечной косы, на которых кипела работа. Посчитав по головам, тех, кто работал в ямах лопатами, вычерпывал просачивающуюся воду, промывал поднятый грунт, я убедился, что здесь практически все. Даже повариха и медичка вон, ковыряются в лотках.
— И что, выше по реке и на ручье даже не начинали искать?
— Так здесь нашли же! Да и когда нам, только слой пустой породы вскрыли и до пиропов дошли, как алмаз! И заметили случайно, подумали что пузырь, Дашка на него пальцем, а он твердый! Сейчас все до крупинки перебираем, пять штук уже!
— Ладно, посмотрим, — ответил я, более-менее начав понимать, в чем дело.
На косе мое появление не то, чтобы осталось незамеченным, но работу не прервало. Женщины, не прекращая своего занятия, только поворачивали головы и здоровались.
— Ой, только вы, пожалуйста, вниз в ямы не смотрите, — смутившись, схватила меня Сарсадских за рукав на подходе. — Вода сочится, девчонки босые копают и без порток.
— В общем, и так понятно… Гражданин Ложкин, — крикнул я вылезающему из лодки помятому оператору, которого доставила на берег конвойница, — как скоро сможете развернуть аппарат?
— Часа полтора-два, гражданин капитан госбезопасности, — без энтузиазма ответил тот и неопределенно добавил, — наверное. Если не сломалось, пока летели, ничего.
Ожидание монтажа, запуска и обработки первой пробы заняло, на самом деле, часа два с половиной и я уже начал скучать.
— А не постелять ли вам здесь волков, красавицы? — спросил я, не обращаясь ни к кому конкретно, погладив «Сайгу».
— Тю, так мы их на второй день уже съели! — хохотнула в ответ бойкая молодуха. — Ты бы, гражданин начальник, медведя из леса, что за рекой, пострелял! Выходит охальник каждое утро, когда мы портки скидываем, чтобы в яму лезть, встает на задние лапы и пялится. Боимся, насмотрится, переплывет.
— Это ему вас бояться надо, — пошутил я в ответ. — А уж Ложкина я вам здесь и подавно не оставлю.
— Что там этот Ложкин? Худоба одна! Хотя на безрыбье и рак рыба. То ли дело вы, гражданин начальник, мужчина видный, — отозвалась другая.
— А еще женатый и лесть на корню пресекаю, как проявление несознательности.
— Алмаз! — вышел из палатки и хмуро буркнул Ложкин, прекрасно слышавший разговор.
— Шестой! Что я говорила! Да их здесь куча! — Сарсадских бросилась внутрь, чтобы пощупать камень руками.
— Но кимберлитом ведь и не пахнет? — спросил я, входя следом и глядя на девушку, разглядывающую выложенный на чистый носовой платок испачканный в грязи кристалл.
— Да, кимберлита нет, — отозвалась, думая при этом о чем-то своем, бывшая студентка.
— Стало быть, это месторождение, пусть, может, и богатое, но рассыпное?
— Нет, гражданин капитан! Пусть рассыпное, но богатое! — сместила она акценты, но я не согласился и принял волевое решение.
— Это все не то! Сворачивайте здесь все, косу целиком вам не перемыть, драга, как минимум, нужна. И действуйте, как раньше планировали, по пиропам. Пока на коренное месторождение не выйдете. Вы представляете, сколько там, если на этой косе в таких количествах отложились? То то! Так что хватит копать и до завтра отдыхайте, а потом за дело. Разумеется, заслуг ваших, всех, кто в этом открытии участвовал, никто не отнимет. Сегодня вылетать уже поздно, а с утра отправлюсь в Мухтую, оттуда в Москву и буду докладывать наркому внутренних дел, а то и выше бери! Гражданин Ложкин, сворачивайте аппаратуру. Боец Ларичева, давайте мне кисет! — потребовал я и, присовокупив последнюю находку к другим камням, спрятал вещественное доказательство во внутренний карман.