— Что-то тут не склеивается. Если он честный фраер, то плохо начинает на новом месте. И вообще все это пахнет знаешь чем? Дерьмом.
— Брось, — Глотов махнул рукой, едва не опрокинув бутылку. — Это его проблемы, его деньги. Ольшанский дает двадцать процентов от рыночной стоимости тачки. Это потолок. Ведь ты работал и за десять процентов. А теперь задом крутишь и ломаешься. Я бы никогда не связался со случайным человеком. За него поручились верные люди. А вы отвечаете только за техническую сторону дела. И все, и точка. Теперь я должен услышать ответ: ты собираешься работать или страдаешь…
Костян пощелкал пальцами, подзывая официанта, сделал заказ, даже не раскрыв карту вин и меню.
— Ладно, — сказал он после минутного раздумья. — Передай этому кенту, что тачка будет у него через два дня. Но у меня тоже есть одно условие. Раз он немного того, с придурью, как ты говоришь, на стрелку поедем вместе.
— Ты что, не веришь мне? — удивился Глотов. Впервые он посмотрел в глаза Коту. — Это я веду переговоры с заказчиком. Я получаю лаве и банкую.
— Верю. Но на стрелку едем вместе.
— У нас так заведено, — подал голос Ошпаренный. — Ну, если возникают какие-то проблемы… На всякий случай.
— Хрен с вами, — сдался Глотов. — Поедем. Когда тачка будет у вас. Через два дня. Только знайте, что двое суток — это предел.
Глотов быстро расправился с ужином, выпил два фужера калифорнийского вина, цветом и вкусом напоминавшего портвейн «Кавказ» и отдававшего пробкой. Великодушно разрешив Коту расплатиться за угощение, встал и растворился в табачном дыму, оставив друзей доедать десерт.
— Не нравится мне этот хрен моржовый, — сказал Ошпаренный. — Глаза у него вороватые. Как у последней сволочи. Такой может запросто нас обуть. Глазом не моргнет.
— Ясный пень, он тебе не нравится. Кажется, в твоем вкусе девочки, а не пятидесятилетние дядьки, — возразил Кот. — Или ты уже сменил ориентацию? А я и не заметил…
И заржал на весь зал, будто сказал что-то очень прикольное. Так заржал, что люди стали оборачиваться. Ошпаренный смутился и замолчал. Спорить с Котом не имело смысла…
Кот потянул на себя ручку калитки. Заперта. Просунул руку в щель — с внутренней стороны забора массивная задвижка и амбарный замок. Кот махнул рукой в сторону забора, перешагнул канавку, полную талого снега. Подпрыгнув, ухватился руками за край забора, подтянулся, через секунду он уже сидел наверху, протягивая руку Раме.
— Сам залезу, что я — инвалид?
Рама натянул перчатки из тонкой кожи, вскарабкался на забор и спрыгнул вниз. Приземлился неудачно, на кусты шиповника. Колючки поцарапали запястье, проткнув джинсы, впились в мякоть бедра. Рама, готовый гаркнуть во всю глотку, едва сдержался. Лизнул сухим языком запястье. Коту повезло больше, он плюхнулся на ровное место, даже удержался на ногах. Отошел от забора на несколько шагов, дожидаясь, когда Килла с другой стороны перебросит сумку, предварительно вытащив оттуда бейсбольную биту. В носу защекотало, Кот чихнул и отступил в сторону. Спортивная сумка, перелетев через забор, едва не грохнулась ему на голову.
— Черт, мать твою, — прошептал Кот. — Ты меня пришибить решил? Хоть бы спросил, куда сумку бросать, обормот.
— Темно, как в могиле, — тихо отозвался Килла. — Откуда я знаю, куда кидать?
Сжимая в правой руке узкую рукоятку бейсбольной биты, он подошел вплотную к забору и сквозь щель между досками постарался разглядеть, что происходит с другой стороны. Молодой месяц появился в просвете между облаками и тут же исчез. Но за несколько коротких мгновений Килла сумел кое-что увидеть. Двухэтажный особняк красного кирпича с летней верандой и огромным балконом на втором этаже явно был построен недавно, но смотрелся старомодным и убогим, лишенным изюминки. Просто кирпичная будка с верандой и балконом. Видимо, архитектор, нанятый Корзуном, и прежние времена долго работал на селе. Проектировал свинарники или сенные навесы.
На участке разрослись яблони, возле дома посадили несколько кустов туи, но они засохли, не прижились. Мерс стоял на асфальтированной площадке метрах в десяти от ворот. Главное — тачка на месте, остальное вопрос техники. По носу ударила тяжелая дождевая капля. Килла, перепрыгнув канаву, вышел на дорогу.
Его задача стоять на стреме и, как говорится, обеспечить пацанам силовую поддержку. Если ненароком сюда забредет страдающий бессонницей сторож или комендант садового товарищества «Сосны», надо, выскочив из темноты и тумана, свалить его прицельным ударом по репе. Связать руки ремнем, сунуть в рот тряпку и оттащить с дороги, чтобы машиной не переехать. Пусть вон в канаве отлежится, отдохнет от трудов. Вероятность такого развития событий ничтожно мала, но Кот сказал, что сегодня облажаться нельзя. И учесть нужно все. Если тачку не взять с первой попытки, о ее существовании лучше забыть навсегда.
Придется спешно искать другой вариант. Сколько времени уйдет на эту бодягу? А заказчику мерс нужен срочно. Всегда так: срочно, срочно, срочно… Будто нельзя лишнюю неделю потерпеть. Килла услышал, как звякнула толстая цепь, стягивающая створки ворот. Это Кот перерезал пневматическими ножницами дужку замка. Намотал цепь на руку, осторожно положил на землю.
Рама подошел к машине вплотную, нажал кнопку брелка, отключил сигнализацию. Мерс грустно пискнул. Вспыхнули и погасли габаритные огни.
Так, с сигнализацией порядок.
Глава вторая
Рама осторожно открыл переднюю дверцу, сел в водительское кресло. Набрал полную грудь воздуха, задержал дыхание. Первое волнение уже прошло, сердце билось ровно и спокойно. Рама оглянулся назад. Видимость почти нулевая, но можно разглядеть, как Кот копается с воротами. Помимо цепи и замка, предстояло поднять металлический костыль, фиксирующий створки, потянуть в сторону задвижку. Затем капнуть из масленки в петли ворот, чтобы не скрипели, когда их откроют. Эти манипуляции надо проделать быстро и бесшумно.
Кот поднял металлический костыль, закрепил его, бросил в раскрытую сумку масленку. Кажется, с петлями все. Кот потянул на себя правую створку ворот, вытащил камень из альпийской горки, сложенной рядом с забором, подложил его под ворота. Потянул на себя вторую створку. Ржавые петли, даже смазанные маслом, неожиданно заскрипели. Этот скрип, похожий на крик проснувшегося младенца, оказался таким громким, что, кажется, его услышали на другом краю поселка. В ту же секунду Кот сгинул где-то в тумане.
— Мать твою, — Рама врезал кулаком по спинке пассажирского сиденья. — Вот же сука.
Теперь он смотрел на окна дома. Если хозяин проснется, то первым делом выглянет в окно, а затем врубит свет. Это займет минуту, не больше. Нужно немного выждать. Корзун, разумеется, сразу заметит, что машина на месте. Но спросонья в такой темноте, может, не разглядит, что створки ворот распахнуты настежь.
Капли падали на ветровое стекло, постукивали по крыше и капоту. Рама уставился на светящийся в темноте циферблат наручных часов. Дом, большой и мрачный, как склеп, кажется, спал. Вдали за забором поднималась стена хвойного леса. Секундная стрелка сделала полукруг. Второй полукруг. Ни одно окно не засветилось. Кажется, пронесло.
Кот открыл заднюю дверцу, положил сумку на коврик, устроился на диване.
— Ждешь, когда Корзун проснется? — прошептал он. — Заводи.
Рама расстегнул молнию внутреннего кармана, достал электронный ключ, не похожий на обычные автомобильные ключи. Никакой планки с зубцами, только продолговатая рукоятка, похожая на узкий брелок. Подобно обычному ключу она вставляется в видоизмененную прорезь замка.
— С богом, — сказал Рама.
Он сунул ключ в замок. Через секунду сработала система электронного распознавания «свой-чужой». Система разблокировала руль, включила зажигание и стартер. На холостых оборотах двигатель работал почти бесшумно.
— Смотри, — Рама указал на нижнее крайнее окно.