Мама покраснела и принялась поспешно рыться в сумочке. Ксюша поняла, что маме стыдно и она не знает, как теперь быть. Сейчас она, конечно, ничего не скажет, потому что они не одни, но потом… Ну и пусть! Пусть бестактная, пусть невоспитанная, пусть… Не может Ксюша сидеть за нарядным столом, есть вкусные вещи и эти пирожки, когда папа там один и ждет…
Тетя Наташа решительно вышла из-за стола и сказала:
— Едем. Новиков, не забудь книгу Радунской — Андрей просил.
Мишка лизнул Ксюшу в руку и умильно посмотрел на нее. Может, он ждал, что Ксюша даст ему со стола что-нибудь вкусненькое? Ксюша только грустно покачала головой. Хотя взрослые поняли ее и не рассердились, на душе у Ксюши было невесело. Мама хоть и обрадовалась заметно, что они скоро увидят отца, но на Ксюшу так ни разу и не взглянула. Значит, крепко обижена. Отец всегда говорит: «Нужно быть совсем бессердечным человеком, чтобы обидеть такую маму, как наша». Но разве Ксюша хотела ее обидеть? Если б не эти пирожки с изюмом… И потом, что она такого сказала? Разве дело в словах? Отец всегда говорит: «Важны не слова, а поступки…» Но сейчас-то Ксюша ничего не сделала, только сказала, а маме стало стыдно, что Ксюша получилась такая невоспитанная… Выходит, слово тоже может стать поступком? Что же тогда получается? Если слово — поступок, значит, и молчание, как тогда на комбинате, тоже? Фу, как все запуталось… Ведь решила же больше не думать, так нет… словно оно само, нарочно, в голову лезет.
— Ну, что задумалась? — окликнул ее Санька. — Сама торопила всех, а сама стоит.
Ксюша виновато улыбнулась и вышла в коридор. Мама, одетая, уже стояла на лестнице, а дядя Павел поспешно доедал пирожок.
Ксюша подпрыгнула и сдернула с вешалки свою старенькую цигейковую шубку и шапку.
— Дядя Павел, а в какой квартире Тима живет?
— Тима? Какой Тима?
— Ну, этот, который не ходит, — подсказал Санька.
— Не знаю… Как-то не пришлось. А ты знаешь, сын?
— Я только окно знаю. Он всегда возле него сидит.
— Это удивительный мальчик, — вмешалась тетя Наташа. — Я вижу, Ксюшенька, его картины и на тебя произвели впечатление.
Ксюша кивнула.
— А вы были у него?
— Я?! — переспросил с удивлением дядя Павел. — Нет, не был. Ну, посуди сама, с чего бы это я взял и пошел к незнакомым людям? Что бы я им сказал?
«Интересно, а папа пошел бы, если бы у них в доме жил такой мальчик?» Ксюша натянула шапку поглубже, чтобы не лезли в глаза непокорные волосы, и вышла на лестницу. Мама подняла Ксюше воротник — на улице дул промозглый мартовский ветер — и провела теплой ладонью по щеке.
— Мама, давай отвезем папе пирожков с изюмом?
— Что ты, детеныш, ему сейчас вредно тесто.
— Все равно, — сказала Ксюша, — не может быть вредно, раз они его любимые. Ну, хоть две штуки, ладно?
X. Секрет фирмы
Автобуса долго не было. Мама нервничала, а когда она нервничает, — начинает ходить: три шага туда, три шага сюда, как маятник, и беспокойно хрустит пальцами. В такие минуты лучше с мамой не заговаривать, все равно не услышит.
Дядя Павел и тетя Наташа укрылись от ветра за пустым цветочным киоском.
Снежный дождь прекратился. На газонах и толстых ветках деревьев еще белела снежная опушка, но на дороге и там, где ходили люди, снег превратился в серую холодную кашу.
Высоко впереди, над домами, появилось солнце. Оно выкатилось из темной хвостатой тучи как-то сразу, точно вырвалось из пасти крокодила. И все вокруг ожило: проснулись дома, помчались быстрее машины, забрызгивая прохожих сверкающими кусочками мокрого снега.
Возле поребрика тротуара закручивалась воронкой темная тяжелая вода и уходила под землю с сердитым бульканьем. Ксюше подумалось, что там внизу, под асфальтом, сидит мохнатый подземный зверь и жадно пьет талую воду. Ему там холодно, темно и одиноко. Наверное, думает, что, когда выпьет всю воду и на газонах зазеленеет травка, он сможет выбраться наверх и погреться на солнце…
— Ксюша, иди к нам! — крикнула тетя Наташа, когда мимо проехал мокрый троллейбус. — Посмотри, тебя всю забрызгало!
— Совсем немножко! — крикнула Ксюша, отряхиваясь.
Ксюша была разочарована. Ленинград оказался не таким сказочным, необыкновенным городом, каким она ожидала его увидеть. Все вокруг было знакомым давным-давно, точно она никуда и не уезжала из Сыктывкара.
Даже кинотеатр такой же — одна стена совсем стеклянная, и через нее, как в аквариуме, виден красивый зеленоватый зал с цветами и портретами знаменитых киноартистов; две широкие лестницы расходились друг от друга на второй этаж; такой же зал с цветами на втором этаже… И даже люди возле буфета словно те же самые…А во-он дом через дорогу, возле кинотеатра — длинный, похожий на уложенную ребром белую косточку домино, — точно в таком доме живет Ксюша. И деревья вдоль дома, только здесь тополя, а у них ольха и береза. И мебельный магазин через весь первый этаж.