Полли принесли ее второе блюдо: чипсы, вареную фасоль, горох и морковку. Она хотела заказать что-нибудь вегетарианское, но в те времена такого рода пища еще не была распространена в британском общественном питании, и поэтому неприятного вида молодой официант в глупом поварском колпаке посоветовал ей взять какое-нибудь мясное блюдо без мяса, то есть один гарнир, – и картофельный пирог в придачу. Полли обильно полила принесенный гарнир томатным соусом из пластиковой бутылочки и разразилась гневной тирадой по поводу фашистской – прямо-таки тэтчероподобной! – несправедливости такого положения дел.
– В конце концов, они просто обязаны предлагать в своем заведении хоть что-нибудь, не запятнанное кровью! – заявила она. – Я думаю, что мы должны выразить протест.
– Я полагаю, что вы уже это сделали, – вставил Джек. В конце концов, Полли и так уже заявила во всеуслышание, что просто возмущена тем, что ее заставляют употреблять в пищу трупы несчастных животных. Для Джека это звучало как протест. Торопливо появившийся менеджер (у которого поводов для беспокойства хватало и без Полли, потому что только сегодня утром он обнаружил, что, очевидно, достиг половой зрелости) заявил Полли, что ее никто не принуждает есть здесь что бы то ни было, и, если ей не нравится, она может в любую минуту покинуть ресторан, и чем скорее, тем лучше, по правде сказать.
Полли ответила, что, по правде сказать, она вынуждена есть в подобном заведении только потому, что в этом царстве мультинационального капитализма ей просто не оставили других возможностей и на дорогах Британии еду можно получить только в таких грязных дырах, как эта.
– А когда я говорю «еда», – добавила Полли, – то подразумеваю под этим словом исключительно дерьмо.
Весьма достойный протест, подумал про себя Джек. Вполне достаточный, чтобы больше к нему не возвращаться. Однако у Полли были другие соображения на этот счет: она вытащила из сумки флакон со специальным клеем, которым пользуются манифестанты для заклеивания дверей полицейских машин, и с его помощью приклеила к столу бутылку с томатным соусом.
– Вот уж это действительно проучит их, – вставил Джек.
– Это называется «ненасильственная прямая акция». Вот что значит анархия. Учись, друг. Тебе тоже следует этим заняться.
– Да, конечно… Могу поклясться, что когда они найдут испорченный тобой кетчуп, то уж наверняка пересмотрят свою политику насчет заботы о животных.
– Акции протеста должны накапливать свой потенциал.
– Акции протеста просто потакают эгоистичным наклонностям самих протестующих и по своей сути абсолютно бесполезны, – возразил Джек. – Уж поверь мне, я это знаю. Мои родители все это испробовали на своей шкуре. Все шестидесятые годы они только и делали, что критиковали за обедом свою страну и размахивали знаменами в поддержку либерального президента. И что же они получили на свою голову? Ричарда Никсона! Ха! Это их быстренько убедило. Теперь у них Рейган. Как же они расстроились! Я звоню домой каждый раз, когда он урезает им социальную помощь, – чтобы посильнее их растравить. Теперь они являют собой парочку унылых, затраханных жизнью анахронизмов, у которых мозгов не хватает понять, что Бог всегда был консервативен, а Библия – это деньги. Единственный способ изменить человека или любой социальный институт – это ударить его по самому уязвимому месту, то есть по кошельку. Если ты хочешь расправиться с этими людьми – отними у них деньги.
– Да-а, конечно… – слегка смущенно протянула Полли.
Джек огляделся кругом.
– Знаешь что, пойдем отсюда.
– То есть как? – спросила Полли, не совсем понимая.
– Когда я скажу «Бежим!», мы встаем и бежим отсюда.
– Ты что, имеешь в виду… – начала Полли.
– Бежим! – скомандовал Джек.
12
Если Джек искал способ, как поразить воображение Полли, то он попал в самую точку. Вот это да! – думала Полли, когда они выскочили из ресторана и неслись к машине Джека. Неужели презираемый ею враг, представитель американской военщины, способен совершить такой прикольный поступок – сбежать из ресторана, не заплатив по счету? Да в это просто невозможно поверить! Никогда не суди о книге по обложке, могла бы она сказать себе, если бы не так задыхалась от возбуждения.
Они ворвались в машину, и, как только Джек включил зажигание, заработал магнитофон. Пел Брюс Спрингстин, любимый спутник Джека, когда он сидел за рулем, и пел по счастливой случайности «Рожденные бежать». Совершенно неожиданно Полли оказалась в центре боевика с гонками и преследованиями – и она просто кричала от восторга! Шины визжали, Брюс нагнетал атмосферу, под его пение Джек на страшной скорости вырулил с парковки на шоссе.
– Как классно! – не могла сдержать своих чувств Полли. Джек в ответ только еще сильнее нажал на акселератор и оставил возможных преследователей далеко позади глотать клубы пыли.
Такое впечатление, что они преодолели милю за пятнадцать секунд. Джек резко притормозил и свернул с главного шоссе, так что Полли едва не вывалилась из машины. Внезапно они затряслись на ухабах дороги, которая была ненамного лучше грунтовой.
– По-моему, в ближайшие полчаса нам от магистралей лучше держаться подальше, – произнес Джек, по необходимости сбросив скорость. – Этот парень из ресторана как раз сейчас названивает копам. Вот бы сюда мой вседорожник 4x4. Тогда уж мы бы точно повеселились.
– Вседорожники с четырьмя ведущими колесами разрушают почву, – назидательно сказала Полли.
– Да? Неужели?
Вскоре они подъехали к какому-то забору с воротами, за которыми расстилались луга, и Джек вынужден был остановиться. Дальше все произошло скорее спонтанно. Не успев сказать ни слова, они, как по команде, набросились друг на друга и принялись жадно целоваться в губы и лицо, одновременно срывая друг с друга одежду. Позже Джек вспомнит, что Полли даже целовалась со злостью или, по крайней мере, с той же серьезностью, с какой совершала все свои поступки. Но в этот момент Полли не думала ни о чем. В голове ее образовалась полная пустота, все было смыто внезапной и совершенно незнакомой волной физического влечения. Раньше с ней ничего подобного не случалось. Достигнув определенного возраста, она частенько пыталась понять, что собой представляет настоящая страсть и сможет ли она когда-нибудь ее испытать. Больше она об этом не задумывалась.
Но тут у них начались непредвиденные трудности. Выяснилось, что заниматься любовью в машине совсем не так легко, как может показаться на первый взгляд. В своих попытках добраться до Полли Джек внезапно почувствовал, что коленями уперся в панель управления, а животом напоролся на ручной тормоз. Это оказалось самым болезненным. Ничем подобным Джек не занимался со времен своего студенчества, но его тело тогда было более гибким. На полпути к достижению своей цели он вдруг почувствовал, что дальше двинуться не может, а его главный орган просто заклинило.
– Чертов тормоз, – пробормотал Джек, и это были первые слова, которые он произнес с того момента, как они упали друг на друга.
– Ты сам во всем виноват, потому что ездишь на ТР-7, – сказала Полли. К ней уже вернулось сознание, потому что Джек до боли надавил ей на грудь. – У нас каждому ребенку известно, что ТР-7 – это машина онанистов.