Джек снял плащ, и Полли от удивления чуть не потеряла дар речи. Перед ней стоял во всем великолепии своей блестящей военной формы настоящий американский четырехзвездный генерал. Полли рассмеялась. Это единственное, что ей оставалось делать. Джек не мог более дисгармонировать с окружающей обстановкой, даже если бы вдруг оказался случайно залетевшим на Землю инопланетянином. Эполеты его отчаянно блестели, пряжка на ремне матово сверкала и переливалась, пуговицы радостно сияли, парадный шнур через плечо просто из кожи вон лез, чтобы попасться на глаза, а на широкой груди настойчиво притягивали к себе внимание орденские ленты. Все, кто знал Джека лет десять тому назад, когда ему уже казалось, что его карьера дает сбой и, того и гляди, застопорится совсем, теперь просто должны были открыть рот от удивления. В кабинетах на Даунинг-стрит он выглядел великолепно. Небрежные, расхристанные и поизносившиеся члены правительства Ее Величества представляли собой более чем выигрышное обрамление для этого блестящего генерала из Нового Света. Однако в жизни людей слишком большое значение имеет контекст, и в квартирке Полли Джек выглядел как дирижер безвкусного духового оркестра.
– Боже мой, Джек! Кто ты такой? Джон Уэйн?[2] Ты что, вернулся в Англию, чтобы снова ее покорить?
До этого момента Джек даже не задумывался о том, что он одет как-то не так и его одежда может кому-то показаться необычной. При его положении он должен был носить форму постоянно, и в целом ему это даже нравилось. Но тут вдруг он почувствовал себя несколько неловко. Как человек, который гордо нацепил на себя парадный костюм и черный галстук, чтобы присутствовать на весьма важном собрании, но вынужденный добираться на это собрание городским автобусом. Еще хуже он чувствует себя только в том случае, если облачается в галстук-бабочку и рубашку с запонками. Утешить его может только бокал итальянского игристого, с жадностью схваченный на приеме с первого же проносимого мимо него подноса. Если человек возвысившийся или неординарно одетый принужден обстоятельствами на какое-то время смешаться с менее преуспевшими или ординарно одетыми людьми, то это время наверняка покажется ему не слишком приятным. А если честно, то в подобных обстоятельствах он наверняка почувствует себя немножечко идиотом.
– Кажется, ты никогда особенно не любила военную форму, не правда ли? – спросил Джек с легким укором, который можно было счесть даже бестактным.
– Я считаю ее довольно унылой, вот и все. Если человек не может утвердить свою власть без того, чтобы не разукрасить себя как фашист, то вряд ли он обладает действительной властью.
И снова это инфантильное упоминание фашиста. Джек решил на этот раз не обращать внимания.
– Да, вот видишь, я обязан носить эту амуницию, – сказал он вместо этого. – Так положено.
– Что, даже для меня?
Джек решил быть честным.
– Нет, не для тебя. Когда я сказал, что отправился прямо к тебе, то имел в виду, что отправился прямиком к тебе сразу же после того, как у меня появилась такая возможность. Тут у меня была назначена одна встреча, и поэтому я в Британии. Политики любят, когда мы приходим к ним в парадной форме. Мне кажется, они от этого чувствуют себя более важными. Это единственная порода людей, которая готова играть с военными в их игры.
Джек посчитал, что его последнее замечание должно понравиться Полли, но она не обратила на него внимания.
– Политики? Какие политики?
– В основном ваш премьер-министр.
Полли нервно сглотнула в крайнем изумлении. Когда сегодня ночью ее разбудил телефон, она видела какой-то сон, которого уже не помнит, но если бы сейчас она его вспомнила, то наверняка он оказался бы абсолютно сюрреалистическим и в нем скорее всего действовали бы розовые мармеладные гиппопотамы в балетных пачках, которые летали бы по воздуху, а потом все вокруг начало бы падать и рушиться. С тех пор как ее жизнь приобрела вид сплошной круговерти разных социально неустроенных личностей, жутких психоманьяков, неверных любовников и других столь же тягостных и безнадежных знакомых, она видела только такие сны. И вот теперь она вдруг услышала брошенные мимоходом слова о только что имевшем место свидании с самыми высокопоставленными лицами в стране! Реальность оказалась гораздо более причудливой, чем все сны, которые могло вызвать из небытия ее подсознание. И розовые гиппопотамы стали казаться ей теперь вполне тривиальными.
– Премьер-министр! Самый настоящий долбаный премьер-министр! Значит, ты пришел сюда сразу после того, как был у премьер-министра?
Джеку это не казалось таким уж необыкновенным делом. Он встречался с высокопоставленными государственными людьми постоянно. Разумеется, премьер-министра Великобритании можно было счесть весьма важной персоной, но по всему миру имелись и другие премьер-министры, как минимум пятнадцать, с которыми ему тоже приходилось встречаться. Министры приходили и уходили, иногда даже раньше, чем интересующиеся политикой граждане успевали выучить, как правильно произносятся их имена. Так или иначе, Джек сталкивался с ними постоянно, и столь бурная реакция Полли, можно сказать, застала его врасплох. Он чуть было не брякнул: «Да, с премьер-министром, ну и что тут такого?» – но потом передумал, решив, что это будет слишком грубо. Он предположил, что для нее это звучало иначе, как если бы он мимоходом завернул в резиденцию в Бронксе, а потом небрежно заявил, что только что виделся с президентом и первой леди.
– Ну, ты понимаешь, я был там не один, – сказал он, чтобы хоть немного сбить помпезность ситуации. – Там были начальники штабов… Это высшие чиновники в вашем…
– Я прекрасно знаю, кто такие начальники штабов, Джек. Если ты еще не забыл, у меня однажды была прекрасная возможность изучить внутреннюю жизнь военной базы в непосредственной близости от нее.
– Да-да, – засмеялся Джек. – Я полагаю, что ты тоже была своего рода бойцом, не правда ли? Солдатом «холодной войны».
Сколько же таких, как она, осталось теперь в стране? А в мире? Бывших бойцов идеологических битв, ветеранов бессмысленного сопротивления, которые ушли теперь в небытие, спрятались по своим квартиркам и ночлежкам, едва сводят концы с концами?.. Тех, кто когда-то считал себя настоящим воином, влияющим на судьбы человечества. Кто имел смелость бросать вызов сильным мира сего. Рядовые, шпионы, бойцы сопротивления, протестанты. В каком-то смысле Полли тоже относилась к их числу – к числу тех неудачников, которые проиграли «холодную войну». Полли боролась против НАТО с такой же страстью, с какой Джек эту организацию защищал. Но все это осталось теперь в прошлом, и битвы, в которых сражалась Полли, быстро выветривались из памяти людей, за исключением разве что тех людей, кто принимал в них непосредственное участие.
Все это Джек, разумеется, помнил, и вдруг ему нестерпимо, до глубины души захотелось хотя бы ненадолго вернуть то золотое время, когда под летним солнышком расцвела их любовь. Ему до боли захотелось снова увидеть ее обнаженной. Снова ослепнуть от ее молодости и красоты, которая была столь подлинной и совершенной, ничуть не испорченной всеми этими современными искусственными уловками. Так естественно, без всяких усилий эротичной, так непосредственно сексуальной. В те дни Джек всем своим существом рванулся к Полли, задыхаясь и дрожа от всепоглощающей, затопляющей его страсти, в которой сфокусировалось все его существо. Он больше не мог быть цельным, самодостаточным человеком, он был доведенным до отчаяния, напряженным существом, не знающим иного времени, чем мгновение, иной цели, чем заниматься любовью.
Полли поймала взгляд Джека, когда он украдкой оглядел ее вначале сверху вниз, а потом снизу вверх, на минуту задержавшись на ее ногах, голых почти до колен, а потом на неприкрытом воротником плаща треугольнике шеи.
– Знаешь, раз уж ты остался, – сказала Полли, – я пойду оденусь.
– Зачем? – спросил Джек.
26
А в это время на мокрой и пустой улице Питер все еще стоял на коленях перед сточной канавой, вцепившись руками в закрывающую ее металлическую решетку. На верхней губе его запеклась кровь, вытекшая из носа после полученного им удара дверью телефонной будки. Брюки пропитались насквозь жидкой лондонской грязью, на голову лил дождь.
2
Джон Уэйн (1907–1979) – знаменитый американский актер. Настоящее имя Марион. Первый фильм – «Мужчины без женщин» (1930). Большую популярность получил после фильма «Дилижанс» (1939). За фильм «Песок Иводзимы» (1949) был номинирован на «Оскар», а за фильм «Истинная доблесть» (1969) был удостоен «Оскара».