У Бена появился серьезный конкурент.
Бенжамин, кстати говоря, пытался составить Шерон пару, но она была так поглощена танцем, что этого не замечала.
«С этим надо срочно что-то делать», — решила я и попыталась встать.
— Куда? — Кларксон усадил меня обратно.
— Ты серенаду под моим окном от Бенжамина хочешь? — серьезно спросила я.
— Не очень, — так же серьезно ответил Гейбл и покраснел от еле сдерживаемого смеха.
— Так вот если не хочешь, — я немного возмутилась, что тут смешного? — то пусти меня. Я пойду ему личную жизнь устраивать, — обижено добавила я и снова попыталась встать.
Кларксон опять вернул меня на место.
— Только, пожалуйста, в пределах видимости ему личную жизнь устраивай, — шепнул мне муж на ушко и слегка прикусил за мочку.
— Это как это? — уточнила я, улетая в нирвану от такого дела.
— Это не выходя из зала, — Гейбл сурово свел брови.
Я кивнула.
Ну, все-таки первый день замужем, не стоит сейчас показывать ему свой характер.
Должна же во мне оставаться какая-то загадка? Должен же быть ему какой-то сюрприз?
— Конечно, милый! — улыбнулась я как можно нежнее. — Все как скажет властелин моего сердца!
— Это-то и настораживает, — нахмурился Кларксон, но меня отпустил.
«Мне прямо тиран достался», — довольно подумала я.
Какая женщина не мечтала бы о таком ревнивце?
Никакая.
Каждая нормальная женщина мечтает, чтобы её любили, ценили и ревновали.
Идешь ты, например, в магазин. Встречаешь в магазине старого знакомого, Джерома, например, и решаешь с ним пойти на чашечку кофе — поболтать о том, о сём. Тут тебе сразу же звонок:
— А ты где?
— А я в магазине, — честно врешь ты в телефон.
Потому что тебе с другими мужчинами, если только это не твой отец (но и этот пункт обещает в скором времени исчезнуть ввиду недостаточной значимости), без присутствия мужа разговаривать — давным-давно запрещено.
— В магазине? — переспрашивает трубка все более и более угрожающим голосом.
— В магазине, — тихонечко блеешь ты.
— Ах, в магазине?! — это обманутый супруг уже ворвался в кафе.
Причем он не просто влетел, он от ярости выломал стену, аккурат у открытой в заведении двери.
Ну а дальше, конечно, драка.
Достается всем: посетители мужского пола разбросаны по разным углам зала, столы и стулья раскиданы, официанты заикаются, бармен рыдает, а несчастный Джером спрятался под единственным устоявшим столом. Он обхватил толстую ножку предмета интерьера двумя руками и дрожит от страха перед расправой.
— Я убью тебя! — ревет Кларксон, разрывает на себе рубашку и бьет кулаком в грудь.
Джером падает в обморок. Верный его друг — деревянный стол — не оставляет его без поддержки. Ножка отламывается, и большая столешница накрывает тело модельера, словно одеяло.
— Мой герой! — выдыхаю я и бросаюсь ему на шею с поцелуями. — Ты нашел меня, чтобы спасти от коварного соблазнителя! — поглаживаю я его голую грудь сквозь рваную рубашку. — А кстати, как ты меня нашел? — невзначай интересуюсь я.
— У тебя в каблуке датчик, — нежно целует он меня в лоб, подхватывает на руки и уносит из разрушенного кафе.
Все деньги от выигрыша, все триста золотых, давно уже отданы в качестве компенсации пострадавшим от приступов ревности моего мужественного мужа.
Мы фактически нищие.
Пожалуй, ревность — это не так уж и приятно…
Я вернулась из своих фантазий оттого, что кто-то пребольно ущипнул меня за руку.
— Думаешь, ты лучше меня, да? — зло шипела Роза мне в лицо. — Думаешь, я прощу тебе то, что ты расстроила мою свадьбу?
От такого напора я даже растерялась, но руку из захвата этой ненормальной розы высвободила.
— Роза, ты о чем? Какую свадьбу? — мимоходом спросила я.
Задерживаться рядом с ней не хотелось, потому что Кевин в это время решился на активные действия, и теперь они вдвоем с Бенжамином танцевали вокруг Шерон.
Все это напоминало ритуальные брачные танцы коренных жителей Терры. Тем более что и убранство зала было соответствующим. Символичным. Для полного сходства не хватало только бубна.
О. Всё. Теперь сходство полное.
Только вот, откуда у них бубен, и причем здесь эта нежная лирическая песня Энн?
— Ты рядом, и я не чувствую боли! — махала руками Энн, придавая пению еще больше драматизма.
— И я знаю, что мое сердце будет биться! — естественно будет, с таким обеспеченным мужем ей болезни не страшны.