РОМАН МАКСИМОВ
ЗВОНОК С ТОГО СВЕТА
* * *
Это был обычный звонок. Звонок на домашний телефон. Я лениво открыл глаза и потянулся всем телом до хруста в шейных позвонках. Так не хотелось вставать с теплой постели и идти в прихожую, где находился телефонный аппарат. Но звонки не прекращались, оглушая мою однокомнатную квартиру громким, надоедливым звонком. Я потянулся к тумбочке и включил кнопку ночного торшера. Спальню озарил легкий матово-розовый свет. Старинные часы на стене показывали без двадцати пяти до полуночи. Моя голова немного кружилась после вчерашнего выпитого спиртного и где-то глубоко в желудке слегка подташнивало. Вот это я напился, черт бы меня побрал, – подумал я и влажной ото сна ладонью сильно растер свои виски. Не нужно было так много пить. Это же был не праздник, а поминки. Поминки по своему давнему другу, можно сказать, – другу детства, – Андрею Петренко, с кем вместе дружили еще со школьной скамьи, вместе работали в одной строительной фирме, почти одновременно женились на девчонках с параллельного класса; а когда родились дети, то стали обоюдно кумовьями. А потом он погиб. Страшно, нелепо погиб – разбился на машине. Я чувствовал в этом свою вину. Мы ехали вместе – он за рулем, а я сидел справа на пассажирском сидении. Он ехал по скользкой дороге очень медленно, никуда не спешил. А я спешил… Я хотел быстрее приехать домой, так, как у меня была назначена важная деловая встреча и по времени я уже опаздывал. Я настоял, чтобы поменяться местами и Андрей нехотя согласился. Как только я почувствовал в своих руках руль, то решил показать этому хлюпику, как нужно ездить. Я нажал на газ и «Лада» девятой модели помчала по трассе со скоростью более ста пятидесяти километров в час. Он просил меня не спешить и сбавить скорость, но я, воодушевленный эгоистическим превосходством над ним, только смеялся, сделал громче музыку на панели приемника и летел…летел…летел… На одном участке дороги, не справившись с управлением, меня занесло на обочину и машина на полном ходу врезалась в дерево как раз пассажирской стороной, где сидел мой друг Андрей. Он погиб сразу. От сильного удара меня через лобовое стекло вышвырнуло наружу и пролетев несколько метров я упал на мягкий, пружинящий мох. Это меня спасло от смерти. Я почти не получил никаких травм, за исключением синяков и ссадин на лице и руках, какими прикрывал глаза от разлетающегося в разные стороны осколков лобового триплекса. Я выжил, а Андрей – нет. Потом был суд. Ни его жена Ирина, ни другие родственники, конечно же, не имели ко мне никаких претензий, – все понимали, что это просто несчастный случай. О том, что перед этим ДТП мы с Андреем поменялись местами, никто не знал. Я никому ничего не говорил. Похоронили его рядом с родителями, в одной кладбищенской оградке. И вот прошло уже сорок дней. Вчера было сорок дней. Зачем же я так напился?…
* * *
А звонок все звенел и звенел, словно телефон сам не мог отключится и прекратить это ночное безобразие. Нет, нужно идти, поднять трубку и высказать звонившему все, что о нем думаю в эту ночную пору. Я сбросил одеяло и босиком засеменил в прихожую, ногой задев батарею пивных бутылок, рядочком стоявших возле стены. Бутылки со страшным звоном покатились по полу, на мгновение заглушая собой продолжительный телефонный звонок. Подойдя к полочке, на которой стоял этот чертов аппарат, я с нескрываемым раздражением взял трубку.
– Алло, я слушаю вас, – рявкнул я в микрофон телефона, – Говорите же…
В телефоне – тишина, только какие-то далекие, приглушенные щелканья и треск. – Алло, говорите, я вас не слышу…, – снова повторил я и только хотел повесить трубку, как на другом конце провода кто-то сказал:
– Привет, Серега…Серенький…
Я остолбенел, не в силах что-либо сказать. Это был голос Андрея…Да, без сомнения, это был его голос, его интонация и его любимое выражение по отношению ко мне – «Серенький». Меня так больше никто не называл. Ни дома, ни на работе.
– Алло-о, Серенький, ты что замолчал? – Или меня не узнал? Да, это я – твой лучший друг Андрей Петренко. Пеетреенкоо… – завыло где-то глубоко в трубке и у меня похолодело внутри, и непроизвольно подкосились ноги. Холодная пластмасса трубки телефона сделалась влажной от моей ладони. Вчерашний хмель, как ветром сдуло. Голова соображала, даже лучше, чем когда-либо. – Где ты, Серенький?… – снова голос Андрея в трубке.
– Я здесь, – еле выговорил я, давясь подступившим к горлу горячим комом. – Что это за шутки такие? Андрей погиб сорок дней тому назад. Я лично был на похоронах и видел его в гробу… Потом засыпали могилу землей…